Главный герой против развода - Марина Сергеевна Орлова

– Нет! Это – не Биа! Не трогай! – повысил он голос, отчего жрец зло поджал губы в опаске за то, что их могут услышать. – Моя жена так не стала бы меня касаться! Мне не больно. Мне противно! – запротестовал он, довольно трезво оценивая реакцию своего тела, которое подсказывало ему о неправильности ситуации.

Жрец не ожидал подобной реакции. Он предполагал, что Дион до последнего будет сопротивляться близости с Лурией, потому решил подстраховаться и усыпить его. дозировка была подобрана правильно, даже с излишком в расчете на здоровый и молодой организм мужчины. Но что-то пошло не так. Дион не только не уснул, но еще и активно сопротивлялся женщине, которая уже не пыталась быть деликатной и сейчас была активно пыталась забраться на мужчину верхом, но из раза в раз терпела поражение.

От активной борьбы прическа на голове девушки не только растрепалась, но еще и подозрительно покосилась.

А граф, тем временем даже не думал сдаваться: вновь откинув от себя женщину, он предпринял попытку к побегу, и встал с места, но ослабленные ноги подкосились и он как подкошенный повалился на пол. Однако этого ему было мало и он начал уползать, горланя во все горло:

– Биа! Верните мне Бию! Где моя жена?!

Раздраженно дернув щекой, жрец бросился на помощь женщине и попытался силой прижать графа к полу, позволяя женщине забраться на его живот.

– Поторопись, пока нас не заметили! – поторопил он зло, чувствуя гнев на девушку в том числе из-за ее бестолковости. Та понятливо кивнула и нагнулась к лицу Диона, обхватив его обеими руками, чтобы тот не отворачивался.

Но когда до губ мужчины оказалось меньше сантиметра, ей пришлось с замереть в шоке и омерзении, потому что реакция мужчины оказалась непредсказуемой, но вполне закономерной.

Не выдержав головокружения, волнения и чувства отвращения, вызванного прикосновениями женщины, желудок мужчины не выдержал, и выплеснул все скудное содержимое, которое он успел съесть и выпить за день.

– Какого?.. – поразился жрец, брезгливо убирая руки, чтобы не запачкаться, пока граф переворачивался на бок и откашливался.

Но, самое удивительное, после секундного шока, женщина неожиданно резво пришла к себе и, нисколько не смутившись тому, что с ее лица стекали капли характерного запаха и цвета, твердо намеревалась закончить начатое.

Но, уже через мгновение она была вынуждена с визгом боли и испуга отпрянуть, держась за голову, с которого уже откровенно съехал парик темных волос, открывая золотистые локоны.

За ее спиной стояла другая женщина, крепко вцепившись в парик, мрачно взирала на развернувшееся перед ней представление.

Запрокинув голову соперницы, элегантная брюнетка с аккуратной прической с удивительной решительностью нанесла в лицо самозванки прямой удал кулаком, унизанный кольцами.

После удара женщину откинуло в бок, а в руке брюнетки остался висеть уже бесполезный парик, который с брезгливостью отбросили.

После женщина сложила руки на груди и очень холодно посмотрела на недоумевающего жреца, который, пожалуй, был удивлен ее появлением больше остальных.

– Что-то я не помню, чтобы в приглашениях на прием упоминались карнавальные костюмы и оргии, – мрачно прокомментировала совершенно здоровая и невредимая Беатрис Краун, за спиной которой обнаружился ее отец и свекр.

– Как? Как ты… ты же… Почему ты?..

– Почему я здорова? – уточнила Беатрис с язвительной усмешкой, наблюдая за всегда высокомерным жрецом, который сейчас в растерянности не мог связать и слова. – А должно быть наоборот? – провокационно подняла она брови. – Кажется, вы не ожидали увидеть меня, не так ли, Ваше преосвященство? – прищурила она глубокие и умные зеленые глаза. – Не поделитесь, что здесь происходит? – елейно улыбнулась она, хотя взгляд был буквально ледяным, в котором таилось тщательно контролируемое бешенство и ярость, особенно когда она смотрела на почти бессознательного мужа со следами рвоты, который бессвязно бормотал и тихо звал жену по имени, находясь в бреду.

Впервые за долгие годы жрец ощутил не просто дискомфорт от чужого присутствия, а почти натуральный ужас. Под этими проницательными зелеными глазами, наполненными брезгливостью и презрением, он вновь ощутил себя незначительным и ничтожным, словно его действия не были для нее чем-то удивительным и неожиданным. Точно она могла предсказать все, что он замышлял в наивной вере в свою исключительность, которая разбивалась о