Сердце - Лана Мейер

ответ на его шепот, и я еле сдержалась…в который раз, чтобы не отдаться чувствам прямо здесь и забыть эту жуткую ссору. И все, все до последнего слова, что мы сказали.

Ведь это он. Мой Майкл. Мой защитник…мой мужчина…в эту самую минутку я вдруг поняла, что готова. Готова поверить ему, отдаться и сделать все, чтобы не было слов «это в последний раз». Чтобы просто быть его последней…единственной.

Майкл…тихо, тихо, тихо. Прошу, перестань.

Но он кричал.

Чертов неуравновешенный боксер с манией величия.

– Какого черта тогда ты жила у меня три дня?! Почему не сбежала? Да я бы тебе и не дал! – он тяжело дышал, держа меня в руках, пока я плакала, погружаясь в очередную истерику.

– Ты сам себе противоречишь…

– Это ты себе противоречишь! Трахаешься со мной, а думаешь о другом. И не шлюха ли ты после этого?!

Моя рука машинально взметнулась, я с огромным удовольствием ударила этого эгоистичного подонка по лицу.

Майкл даже бровью не повел. Но красноватый след на его щеке остался.

– Не смей меня так называть…не смей, – мои губы дрожали, желваки под его скулами загуляли с сумасшедшей скоростью. Майкл схватил мое запястье и скрутил ту руку, которой я его ударила.

– Не буду, Мика, – выдохнул он, его рука опустилась на мою шею. Он не сдавил ее, не причинил мне боли. Всего лишь держал палец на сонной артерии, явно показывая, кому я принадлежу и кто теперь управляет моей жизнью.

А потом его полное ярости лицо смягчилось. Морщины разгладились за секунду, серые глаза смотрели бесстрастно и даже с пренебрежением…и брезгливостью.

Я знала, о чем он думал. Эгоист чертов. О том, что я думала о Нике все эти дни, но это не было правдой. Когда я шептала ему «твоя», чувствуя, как он наполняет каждую клеточку моего тела, это было правдой.

Все было правдой! Я больше не могу отрицать своих чувств к Майклу.

– Пшла вон, – просто попросил он, убирая руку с моего горла. Отпустил, слегка откинув к двери. Грубо, унизительно. Так, будто прикасаться ко мне – ниже его достоинства.

Хочется расплакаться, прижаться к его груди, бить его кулаками, умолять отмотать всю пленку назад, но я не могу.

Я тоже гордая. Держи карман шире, любимый.

Ему абсолютно плевать, что я задыхаюсь от слез, он даже больше не смотрит в мою сторону. Расстается со мной без грусти и сожалений. Использовал одну, она закатила истерику и попросила большего? Ничего страшного, пойду потрахаюсь с другой.

Вот она его жизнь. Полная грязи, пустых дней и не менее пустых телок. Пусть пойдет и захлебнется в этом дерьме…

Я плачу еще больше, несмотря на всю ненависть и эти мысли, меня будто приковало к этому креслу. Я не хочу уходить.

– Видеть тебя не хочу, – добил он, забивая гвоздь в мое сердце.

Я наспех вытираю слезы и полностью расправляю лицо – я актриса, но боль так сильна, что я не могу даже принять равнодушную маску. А Майкл может.

– Больше и не увидишь, – собираю остатки гордости и выхожу из машины – дверью не хлопаю, как сделал бы он. Элегантно направляюсь в сторону своего дома, откидываю волосы на спину и эффектно виляю бедрами.

Открываю дверь, прохожу внутрь дома, где меня уже ждет любимый Луи. Он жалобно смотрит на меня, потому что хочет есть. Я смотрю на кота и спускаюсь по стенке двери, захлебываясь, давясь слезами и воплями, что вырываются из разодранной гвоздями груди.

Ненавижу…ненавижу ублюдка! И зачем в это ввязалась? Как могла купиться на его слова, защиту и заботу? Он давно прогнил изнутри. Давно, еще когда мы были школьниками.

Я расползаюсь по полу, хватаясь за обувь, которая попадается мне под руку и бью ею о паркет.

Я рыдаю, испытываю жгучую боль, и все это из-за Майкла, из-за него, черт возьми, не из-за Ника.

Пусть я предательница. Пусть я жена-шлюха.

Но я окончательно и бесповоротно влюблена в Майкла.

Глава 27

Майкл

Чем больше я сближался с Микой, тем больше «я» возвращался. Сердце…оно стало моим. Я больше не ощущал его как нечто чужеродное, разрывающее, играющее против меня. Я слился с ним.

Перестал протестовать.

Это было не легко. Прислушаться к сердцу трудно, понять, чего оно хочет – еще труднее.

Но теперь и мой разум, и мое сердце хотели одного – Мику. Я и думать не мог о том, что она может принадлежать кому-то другому.

И наконец, тело. Оно хотело Мику больше всего изначально, но теперь границы между этими тремя составляющимися стерлись.

Я не знал этому названия, да и не хотел в этом копаться. Я просто хотел быть уверен в том, что она НИКОГДА, НИКОГДА, на хрен, не будет с другим. Даже если это маньяк, который посмеет дотронуться до ее тела.

Которое мое. Абсолютно все.

Которое я был намерен изучать, целовать, доводить до изнеможения. Я хотел смотреть в ее глаза и видеть, что она видит во мне все. Что принадлежит мне. Что она все сделает ради меня, даже забудет своего мужа. Мне плевать, что это ужасно, эгоистично и гадко, и плевать, что я украл у него сердце…

Нет, на самом деле все это было не совсем так.

Я сближался с ней, да, и вместе с тем росло во мне и нечто другое. Совсем для меня не приемлемое. Гребанная совесть.

Я всегда лгал легко, не моргая. Но когда у нее пошли эти вопросы про шрам, я чуть не взвыл.

Я обманывал ее. И не по мелочи. Я знаю ВСЮ правду, правду, о которой не стоит молчать, но не говорил Мике ни слова.

Знал, что, как только расскажу ей все, потеряю. И знал, что, если не расскажу – никогда не сделаю Мику своей. Мы не сможем продвинуться дальше. Так и будем жить, трахаясь, она будет не понимать, кто мы друг другу и иногда в полусне шептать имя «Ник». А это должно быть «Майкл», черт побери.

МАЙКЛ.

Мое имя и только мое.

Поэтому я был такой нервный. Вез ее домой, знал, что нам предстоит трудный разговор…в мыслях я просчитал уже все возможные варианты. И то, что будет рыдать, запершись в ванной, и то, что будет бить меня, драться, провоцировать…во всех этих вариантах и грезах я находил способ, как ее успокоить.

И этот способ был очень, очень сладок.

Чертова Микозависимость. Хуже кокса,