Варрэн-Лин: Сердце Стаи - Юна Ариманта

в ледяную воду. Вот замерзнет здесь насмерть, и посмотрим, что они будут делать. Однако холод пробирал до костей и, несмотря на желание замерзнуть насмерть, Динка поджала колени к груди и обхватила их руками в попытке согреться. Она просто хотела, чтобы они были живы. Ну да, еще хотела быть с ними рядом. А они что такое себе напридумывали? Варрэн-Лин, сила, выбор…

От свалившейся на нее информации голова шла кругом. И опять же… Вожак сказал, что все варрэны сходят с ума, если рядом абсолютно любая Варрэн-Лин. Ну со Шторосом и Хоегардом все понятно, они и раньше не отличались сдержанностью. Но вот Тирсвад, он же явно ее ненавидит. Несмотря на все, что она для него сделала. Его отвращение к ней совершенно отчетливо и очевидно. О чем это говорит? Где-то их логика не сходится.

Из зарослей тростника показалась черноволосая голова Дайма. Он цепко осмотрелся, а затем выбрался целиком. Вожак опустился в воду рядом с Динкой, скрестив ноги. Совсем близко, но не касаясь ее. Динка опустила голову так, что спутанные волосы упали на лицо. Как себя вести с ним она теперь не понимала.

Прямо перед ее лицом образовался протянутый кулак, который раскрылся, как только Динка подняла глаза. На ладони Дайма лежал деревянный, украшенный искусно вырезанными узорами, гребень. Сердце бешено заколотилось, и дрожь, бившая тело от холода, стала крупной и неконтролируемой. Не дождавшись, когда Динка возьмет подарок, Вожак отделил от спутанного мотка ее волос прядь и принялся аккуратно расчесывать ее гребнем, временами помогая себе пальцами. Совсем как тогда в комнате постоялого двора, когда Динка ожидала от него чего угодно, но только не такой заботы и нежноси. Динка затаила дыхание и доверчиво прильнула плечом к его теплому плечу.

— Солнце садится, — сказал Дайм, разглаживая первую прядь и принимаясь за вторую. — Нам скоро выдвигаться.

Динка прерывисто вздохнула от звука его голоса. Она вспомнила, как он во время рассказа о ее злоключениях что-то вырезал ножом из дерева. Он вырезал этот гребень для нее. И еще раньше, тот самый первый гребень, который он ей подарил. Он ведь давно относится к ней по особенному. Когда это началось? Почему она ничего не замечала? А круглые кусочки заморского лакомства, купленного только для нее?

— Вернемся? — спросил Вожак. — Тебе нужно поесть и согреться перед дорогой.

Динка невесело усмехнулась. Как будто на этом проклятом острове можно согреться каким-то еще способом, кроме… Ее дыхание снова сбилось, и она подняла голову и посмотрела на Дайма. Он смотрел на нее все с тем же странным выражением, которое она никак не могла истолковать для себя. Динка тряхнула волосами, высвобождая прядь волос из его рук, и нырнула в заросли тростника, скрывавшие единственный сухой пятачок на отмели. Хоегард с Тирсвадом сидели на дальнем от нее краю отмели и о чем-то тихо говорили между собой. Шторос валялся на песке, посасывая рыбий позвоночник и задумчиво глядя в затянутое тучами небо. На нее никто не обращал внимания, и Динка уже смелее выползла на сухой песок и подползла к лежащей на камне жареной рыбе, покрытой золотистой аппетитной корочкой, и принялась жадно есть. Вожак тоже вернулся и расположился недалеко от нее. Динка быстро утолила голод, но ее продолжал бить озноб. Мокрое платье неприятно липло к телу.

— Ты зря ждешь, — произнес вдруг Шторос, обращаясь непонятно к кому. И Динка с удивлением посмотрела на него.

— Она еще не совсем понимает, чего хочет, — продолжал он, все также глядя на проплывающие над головой тяжелые облака. Теперь стало ясно, что он разговаривает с Вожаком. Снова, будто бы она просто вещь, о которой они говорят между собой, словно ее и нет рядом. Как же злила эта его манера!

— Оставь ее, ей просто нужно время, — спокойно отозвался Вожак.

— У тебя нет этого времени, — буркнул Шторос. — Передышка заканчивается. Дальше только снова в бой.

И тут же повернул голову и обжег Динку своим ярким взглядом.

— Динка, хочешь согреться? — проговорил он с развратной улыбкой на губах.

Динка поджала губы, отвернулась от его нагло ухмыляющейся физиономии и наткнулась взглядом на сидящего рядом Дайма.

Дайм задумчиво вертел в руках гребень, поглаживая кончиками пальцев узор на его поверхности. Динка, бросив на Штороса рассерженный взгляд, подползла к Дайму и прижалась к его боку. Он удивленно посмотрел на нее. Но Динка с колотящимся сердцем, поднырнула под его локоть и прильнула к его груди, с удовольствием отмечая, как участилось его дыхание и его руки сомкнулись у нее за спиной.

Она запрокинула голову, и тут же ее губы накрыл его горячий рот. Он даже клыки убрал, чтобы целовать ее. Динка с тихим стоном приоткрыла губы, пропуская внутрь его большой горячий язык, который тут же наполнил ее рот своим жаром. Дайм потянул с нее мокрое тяжелое платье и, прервав поцелуй на долю секунды, быстро сдернул его. А затем бережно уложил ее на песок и опустился сверху, опираясь на локти. Динка повернула голову, приоткрыла глаза и встретилась взглядом с горящими зелеными глазами напротив. Шторос лежал совсем близко и смотрел на нее пылающим от страсти взглядом.

— Скажи ему, чтобы отвернулся, — шепнула она Дайму.

— Скажи ему сама, — усмехнулся Дайм, жадно целуя ее шею и оставляя языком на коже длинные влажные дорожки. Его руки уже раздвигали ее бедра, скользя по нежной коже их внутренней поверхности ладонями. Динка запрокинула голову, часто дыша и сдерживаясь, чтобы не застонать от нетерпения. Между ног нарастало сладкое щекочущее ощущение, лепестки бутончика наполнялись скользким тягучим соком и раскрывались в жарком желании принять в себя мужскую силу.

Динка снова повернула голову и открыла глаза. Второй ва́ррэн смотрел, не отрываясь, и его затуманенный диким желанием взгляд опалял, возбуждая едва ни больше, чем прикосновения Вожака.

— Шторос, отвернись, — шепотом взмолилась Динка. Но рыжий никак не отреагировал, продолжая пожирать ее взглядом.

— Пожалуйста, — простонала Динка, чувствуя, как член Вожака скользит по ее плоти вокруг входа в лоно, и нетерпеливо выгнулась, приподнимая бедра.

— Я все равно буду все слышать и чувствовать твой запах, — хрипло ответил Шторос, плотоядно облизывая свои клыки.

Вожак оторвался от Динкиной груди, которую покрывал нежными поцелуями, посмотрел на Штороса, оскалился и издал низкий глубокий рык.

Шторос на миг прикрыл глаза, сморгнув пелену вожделения, и насмешливо подмигнул Динке, вставая и удаляясь к остальным.

Динка