Спаси сердце короля - Фэя Моран

– Имя прелестное, как и она сама.

– Да, а какая у неё урождённая фамилия, – ехидно усмехается мужчина, выглядящий моложе своих сверстников за столом.

Меня словно обсуждают, как товар на витрине магазина.

– Как поживает твой отец, милая? – интересуется ухоженная дама со светлыми кудрями, сидящая на самом краю стола, с бокалом вина в руке.

Я стреляю в Гая взглядом, прося о помощи. Не знаю, можно ли мне вообще говорить с его семьёй без его разрешения. Я не разбираюсь в том, как устроены беседы Харкнессов. Может, они сейчас нарочно пытаются вырвать из меня то, что потом обернётся для меня проблемами.

– Каталина понятия не имеет о том, как поживает её отец, – произносит он, поняв всё по моему взгляду. – И никогда не узнает. Отличная возможность насолить этим лепреконам.

С трудом сдерживаю усмешку из-за его актёрской игры. Он хорошо вживается в роль.

– Тогда тебе следует оставить на ней хотя бы несколько синяков, – с усмешкой выдаёт мужчина в сером костюме с зализанными назад светлыми волосами, сидящий недалеко от Гая. – Хоть ночью ей нехило достаётся? Она опозорила тебя на глазах у наших людей, чёрт возьми. Нельзя оставлять это так просто.

Надеюсь, никому не видно, как я бледнею от этих слов. Внутри всё холодеет. Потому что я боюсь того, что Гай сейчас может выдать свои настоящие чувства.

– Поверьте, я неспроста вернул её обратно, – отвечает он спокойным ровным голосом, из-за чего я чувствую облегчение. – Она ещё получит по заслугам. Не беспокойтесь, дядя Ральф.

Мужчина удовлетворённо кивает, как будто ему действительно есть дело до того, как Гай обращается со своей женой.

– А ты возьмёшь её с нами в Эпсом? – вклинивается в разговор светловолосый молодой парень, звеня столовыми приборами.

– Разумеется.

Тот издаёт смешок:

– Надеюсь, ей с нами понравится.

Одна из женщин ни на секунду не отрывает от меня взгляда. Её губы плотно сжаты, и я чувствую, как в каждом её движении, в каждом скрипе стула, в каждом покашливании скрыта угроза. Я пытаюсь самостоятельно понять, кто из сидящих за столом кому кем приходится. И сделать это оказывается не так трудно – во многих лицах прослеживаются знакомые черты, и я решаю, что это и есть урождённые Харкнессы. А вот среди некоторых отличающихся внешне женщин улавливается некая застенчивость, тогда как, например, мама Лиззи держится очень уверенно. Возможно, эти молчаливые женщины – не урождённые Харкнессы, а лишь жёны братьев Вистана. Интересно, а где тогда мужья его сестёр? И кем они являются? Почему они здесь? Разве они не должны жить со своими мужьями отдельно? Как, например, Дианна. А может, они просто приехали погостить?

В некоторых изучающих меня взглядах отражается откровенное презрение, у кого-то – холодная неприязнь. В общем, никто за столом не остаётся равнодушным к моему присутствию. Из-за этого я ощущаю себя ланью, попавшей в логово волков.

Далее идут разговоры о погоде, о предстоящих скачках, о скучных светских событиях. Я радуюсь им, так как только в процессе этих пустых бесед о моём существовании немного забывают. Мне даже удаётся поесть. Никто не представился мне по имени, так что я придумываю каждому из членов семьи клички, стараясь запомнить, кто как выглядит. Никто, видимо, не счёл меня за человека, чтобы называть мне своё имя и знакомиться по-человечески. Ну… не очень-то и хотелось.

Когда обед уже подходит к концу, а десерты в тарелках кончаются, все начинают покидать свои места, и в зал припархивают горничные, чтобы поскорее убрать всю грязную посуду. Никто из женщин не поворачивает и головы в сторону детей – за теми следят исключительно молодые девушки, всё это время ожидавшие, когда ребята закончат есть. Они больше напомнили мне гувернанток.

– Гай, есть один разговор, – произносит мистер-Фальшивое-Дружелюбие, вытирая рот салфеткой.

Остальные Харкнессы уже освободили зал.

– По поводу?..

– По поводу ирландцев. Я слышал, что ты на днях озвучил просто отвратительное предложение. Нам с братьями необходимо его обсудить. Ты ведь знаешь, что не можешь самостоятельно решать такие вопросы.

Гай реагирует невозмутимо на это заявление. Само спокойствие во плоти.

– Я могу с вами советоваться, но окончательное решение так или иначе принимаю сам, – отрезает он в итоге.

Мужчина приходит от этого ответа в ярость.

– Ты слишком много возомнил о себе, племянник! Думаешь, раз стал Королём, значит, тебе всё сойдёт с рук?

– Дядя Итан, вы упустили свой шанс стать им вместо меня. Надо было убить меня раньше, чтобы занять это почётное место. А теперь, к сожалению, поздно.

Гай одним взглядом велит мне вставать, что я моментально и делаю. Может, мне вообще лучше уйти, чтобы не стоять между ними, пока они будут обсуждать свои дела? Я направляюсь к выходу, когда вдруг Итан хватает меня за локоть, резко дёрнув обратно. От неожиданности из моего горла вырывается непроизвольный резкий выдох.

– Вот из-за этой стервы ты прикончил своего отца, – шипит он, больно сжав мою руку. – Моего брата. Слухи об этой смерти мигом распространились по всему криминальному миру. Те, кто не слышал подробностей, посчитали тебя опасным психом, но я-то всё знаю. Ты, чёрт возьми, рыдал, как сопляк, когда вот эта потаскуха просто развернулась и беспрепятственно покинула дом.

Я едва дышу, не понимая, чего от меня хотят и что будут делать дальше. Гай устремляет взгляд на сжавшую мой локоть мужскую ладонь. Он до этого момента контролировал ситуацию, был спокоен, но сейчас… Его лицо становится белым, глаза излучают гнев. Голос Гая становится низким и угрожающим, когда он, скрипя стулом, встаёт со своего места, с шумом бросает салфетку на стол и говорит:

– Отпусти её. Сейчас же.

Итан не выполняет приказа. В зале виснет гробовая тишина, прерываемая только моим тяжёлым дыханием. Накал напряжения просто невыносим. Я чувствую, что воздух готов уже взорваться.

– Раз ты оставил её у нас, нам нужно использовать её в своих целях.

– Отпусти её, – повторяет Гай, уже обходя стол и медленно приближаясь к нам, словно хищник, тихо подкрадывающийся к своей жертве.

– Она должна принести хоть какую-то пользу нашей семье, – продолжает своё Итан, и его хватка только крепчает. – Её обслуживание тебя ночью – не единственное её предназначение, чёрт возьми!

Я чувствую, как к горлу подкатывает комок возмущения. Внутри вскипает негодование, но на секунду всё стихает – я смотрю на Гая, ожидая его реакции. Его лицо остаётся непроницаемым, как всегда, но знаю, что