Полукровка - С. И. Вендел

Орек сохранял открытую позу, выражение его лица было спокойным. Он знал, какое зрелище, должно быть, представляет собой один, но здесь, рядом с их потерянной дочерью и сестрой, это должно было быть шокирующим.

Отец и два старших брата выглядели именно так, как Орек представлял себе человеческих рыцарей — крепкие плечи, коротко остриженные волосы и мечи, привязанные к бокам. Хотя они не носили кольчуг, у обоих братьев были кожаные поножи и наручи, их туники были окрашены в темный красно-коричневый цвет с эмблемой черной лошади на груди. Все трое встали в стойку, положив руки на рукояти. У Орека зачесались ладони в поисках топора.

Он не отводил от них глаз, когда Сорча начала объяснять, где она была. Именно упоминание о работорговцах наконец привлекло внимание ее отца, и он с ужасом наблюдал, как она описывала, как на нее напали и увезли на юг. Ореку пришлось подавить нарастающее в груди рычание. Она уже рассказывала ему подробности и свои подозрения раньше, но они все еще разжигали в нем ярость, которая, если ее не сдерживать, могла разгореться быстрее и жарче летнего лесного пожара.

Если я когда-нибудь доберусь до этого гребаного…

— Но здесь? Так далеко на севере? — пробормотал отец, казалось, неспособный согласовать ее историю с тем, что, как ему казалось, он знал.

— У меня есть несколько идей… — Сорча постучала носком ботинка по земле, явно не желая обсуждать эту часть своей истории. Она поделилась с ним своей теорией о том, что сын лорда Дарроу, Джеррод, возможно, был тем, кто продал ее работорговцам. Все остальное не имело смысла, сказала она, и время было выбрано самое подходящее. Схвачена всего через несколько дней после того, как она отвергла его ухаживания? Это, конечно, было подозрительно.

— И какую роль во всем этом играет орк? — спросил один из братьев, недоверчиво поджав губы. Это был брат с более темным цветом кожи, с кудрями, как у Сорчи, но коротко стриженными. Найл, подумал он.

— Орек спас меня, — сказала Сорча. — Но я как раз к этому и подхожу.

У него мурашки побежали по коже, чувствуя столько взглядов, любопытных и подозрительных, оценивающих и настороженных, скользящих по каждой части его тела, которую они могли видеть — от грубых мозолистых рук до заостренных ушей с единственной золотой серьгой, до лоскутного одеяния из мехов и кожи, которое он носил.

Его ботинки были перепачканы грязью, лицо покрыто шрамами, а кожа зеленая.

Не такой мужчина, какого они ожидали, что Сорча приведет к ним домой.

Брачные узы натянулись внутри него, стремясь установить связь со своей женщиной. Как будто она сама была сородичем-орком и могла почувствовать притяжение, Сорча взглянула на него и улыбнулась, ободряюще сжав его руку.

Это было утешением, но не осталось незамеченным.

Отец выпрямился во весь рост — все еще едва доставая Ореку до плеча. Старшие братья инстинктивно последовали за отцом, слегка наклонившись вперед при виде возможной угрозы.

Воздух на лугу дрогнул, плечи напряглись, когда Орек встал рядом с Сорчей. Она продолжала рассказывать о том, как ее привели в лагерь Каменнокожих, но он сомневался, что ее отец и братья слышали. Их внимание было приковано к руке Сорчи, которую он держал в своей, к тому, как время от времени она касалась его руки другой рукой в жесте привязанности.

Зверь внутри него заскрежетал зубами, провоцируя их на попытку. У него не было намерения сражаться с ее семьей, но он не расстался бы с ней.

— Это енот? — вопрос младшей сестры — Блэр, подумал он, — снял напряжение, когда все взгляды устремились на пушистую мордочку, выглядывающую из-под капюшона Орека.

— Даррах — это детеныш енота, еще щенок, — ответил Орек, вытаскивая его, чтобы показать младшим девочкам.

Они ворковали и протягивали Дарраху пальцы, чтобы он их понюхал.

— Он ужасно большой для малыша, — сказала ему Блэр.

— Это потому, что он толстый, — пробормотала Сорча.

— Упитанный, — поправил Орек.

Он краем глаза наблюдал за взрослыми, когда девочки Брэдей восторгались енотом, и Даррах старался быть как можно более очаровательным, держась за их пальцы своими маленькими лапками.

Отец и братья продолжали хмуриться, но исходящая от них угроза ослабла. Орек не смог бы так долго прожить в клане орков, не научившись распознавать мельчайшие нюансы выражений лиц. Это могло означать разницу между уклонением от удара и повторно разбитым носом.

Хотя отец и братья все еще выглядели недовольными его присутствием, они были готовы посмотреть, чем все это закончится.

До тех пор, пока они не попытаются разлучить его с парой, он будет продолжать позволять им думать, что у них есть какое-то преимущество.

Еще через несколько минут младший мальчик и старшая девочка — Калум и Мэйв — тоже начали проявлять интерес к Дарраху. Щенку понравилась ласка, и он радостно запрыгнул на плечо одной из девочек. Малышки завизжали от восторга, когда Даррах вскарабкался ей на голову.

Пока младшие смеялись, отец выпрямился, уперев руки в бедра, чтобы посмотреть на Сорчу и Орека.

— Что ж, давайте отведем вас внутрь и послушаем остальное. Особенно о том, как ты оказалась здесь с… орком.

— Полуорк, — он встретил оценивающий взгляд отца Сорчи, отказываясь дрогнуть или отступить.

Брови отца поползли вверх, но в остальном он остался равнодушен к этому лакомому кусочку информации.

Затем мать взяла инициативу в свои руки, обняв Сорчу и крепко прижав к себе.

— Да, внутрь, мы поужинаем пораньше, и ты нам все расскажешь. И мы тебя немного откормим — посмотри, какой худой ты стала!

И с этими словами их захлестнула волна болтовни и вопросов, они остановились только для того, чтобы забрать свои рюкзаки. Орек был бы оставлен позади накатывающей волной семьи Брэдей, если бы Сорча крепко не держала его за руку. Он был рад контакту, сосредоточившись на тепле ее ладони, прижатой к его, чтобы отключиться от всех звуков и незнакомых запахов.

Короткая прогулка была потрачена в основном на то, чтобы убедить мать, что они на самом деле хорошо ели, хотя ее мать продолжала недовольно хмыкать из-за состояния ее щек. Сорча переносила это с нежным раздражением.

Она позволила Ореку насладиться видом дома семьи Брэдей.

Усадьба Кары и Анхуса и города, в которые его приводила Сорча, были его самым большим опытом с человеческими жилищами. Каким бы он ни представлял дом семьи Брэдей — маленьким, тесным или изолированным, — он определенно ошибался.

Дом представлял собой высокое