Я подарю тебе тьму - Лора Олеева

своему убийце. Но Марсий не смотрит на меня. Мужчина достает из саквояжа разный хлам: блокнот, носок, пресс-папье, рубашку, чашку, еще что-то. У меня холодеет душа от подозрения, что это могут быть за предметы. А дальше начинается самое страшное, и я застываю в ужасе.

Прямо посередине груди Марсия вдруг разверзается дыра. Она чернее беззвездного неба, и из этой бездны выпрастываются длинные плети тьмы. Господи, да это же Черный туман, в ужасе понимаю я. Марсий бормочет себе что-то под нос и протягивает предмет за предметом этой тьме. Языки тумана слизывают одну вещь за другой, унося ее в дыру. Когда предметы заканчиваются, мужчина начинает с силой стягивать края прорехи, стараясь их соединить. Я вижу, что ему адски больно: лицо сереет, и по нему градом катится пот, Марсий кусает губы, подавляя стоны. Мне и жалко его, и страшно от того, что я вижу.

— Марсий! — зову я мага, когда, обессиленный, он оседает на пол и приваливается к колонне.

— Сейчас, сейчас… — шепчет тот, глядя на меня безумными глазами. — Если ее не кормить, она вырывается, и я не могу с ней ничего поделать.

— Вы кормили Черный туман человеческими душами?

— А чем, по-твоему, она питается? Но, чтобы задобрить ее и удержать, нужны самые вкусные души: детей и молодых девушек и юношей.

Меня передергивает от этих откровений. Ужас заставляет мое тело содрогаться от страха. Разве Марсий не готов проделать со мной то же самое — скормить Черному туману? Но безумец словно угадывает мои мысли, потому что расплывается в улыбке и шепчет:

— А тебе Астра уготована великая миссия. Твоя душа особая. Если правильно провести ритуал и накормить Тьму твоей душой, то прореха закроется.

Ну спасибо за честь! А можно не надо?

— Марсий! — дрожащим голосом говорю я. — А вдруг ты ошибаешься?

— Нет, на этот раз никакой ошибки, — уверенно говорит безумец и поднимается на ноги. — Пророчество! Мы неправильно его интерпретировали. «Когда появится звезда, — начинает он повторять слова уже знакомого мне пророчества, — когда прозвучат правильные слова и будут написаны правильные руны, когда иномирную душу отправят за грань, тогда навсегда закроется дверь, и Черный туман не будет более беспокоить живущих». Звезда — это ты, Астра. И иномирная душа — это ты!

— Это еще вилами на воде писано, — пытаюсь я спорить с Марсием. — Да я сотню интерпретаций найду для этого пророчества.

— Давай! — в глазах мага вспыхивает интерес.

— Ну-у… — тяну я и нервно облизываю губы. — Звезды могут быть разными…

Марсий смеется.

— Думаешь, мы тысячу раз не обсуждали слова пророчества? — восклицает он, и эхо больно ударяется о стены. — Нет! Таких совпадений не бывает. Когда ты сказала сегодня, что у вас с Льереном свадьба в конце осени, меня озарило. Вот иномирная душа для ритуала. Вот звезда, о котором говорилось в пророчестве. Когда я отправлю тебя за грань, прореха закроется, и мои мучения закончатся. Будь проклят Льерен, который обрек меня на них. Столько лет мучений!

«Это уже твой личный выбор — убивать людей, потроша их души», — хочется мне сказать, но я, по понятным причинам, держу язык за зубами. Спасибо, уже наговорилась до смерти. Причем в буквальном смысле. Какой черт меня дернул пойти к Марсию приглашать на свадьбу? Нет бы делегировать это Льерену. Тиэрен! Поймет он, где я нахожусь? Знает ли он про метку? Холодный пот льется у меня по спине от мысли, что маг не придет в этот раз спасать меня. Почему-то мне кажется, что Льерен обязательно бы догадался, обязательно бы почувствовал, что я в беде. А вот Тиэрен…

— Где мы?

— Не мешай! — резко прикрикивает на меня маг.

Я с трудом отрываю голову от каменного ложа, чтобы посмотреть, что делает Марсий. Тот ползает по полу, и я вижу кольцо из рун лестраля, опоясывающее ложе, где я нахожусь. Марсий снова что-то бормочет, пыхтя, ползет по полу, рисуя руны. Я с бьющимся сердцем вижу, как он соединяет последнюю руну с первой, и все кольцо из рун вспыхивает зеленым, чтобы через миг померкнуть. А с ними в моей душе меркнет и надежда.

Глава 58

Кинжал

— Марсий! Ну послушай! — жалобно шепчу я.

Слезы резко устремляются у меня из глаз. Неужели все? Эти сны, которые меня преследуют уже больше месяца, они предсказывали это? То, что я должна стать жертвой для спасения людей? Я всхлипываю, уже не боясь эха.

У нас в институте была история религий, которую вел старенький преподаватель. И одна из тем лекций была об отношении человечества к жертвоприношениям. Он рассказывал о том, почему это было так распространено раньше и как ситуация изменилось.

— Понимаете, — вещал нам лектор, — в древности люди действительно считали, что человеческое жертвоприношение — это великое благо для племени или народа, которое оно спасает. Так думали и сами приносимые в жертву люди, которые иногда становились добровольцами. Они гордились этим.

Да черта с два я горжусь или чувствую себя счастливой! И почему я, собственно, должна отдавать свою жизнь? Я тоже жить хочу! Да я вообще из другого мира и не обязана расхлебывать проблемы этого. Я снова дергаюсь, но магические кандалы держат меня не слабее настоящих железных.

— Скоро все кончится, Астра, — говорит Марсий, поднимаясь на ноги.

Утешил, блин! Я испытываю страшный соблазн послать убийцу в одно не самое приятное для него место, но в последний момент воздерживаюсь от ругательств.

— Ох что с тобой сделает Льерен… или Тиэрен, когда все узнает! — захлебываясь слезами, выкрикиваю я.

— Даже если узнает, какая разница? — пожимает плечами Марсий. — Да он и не узнает. Я вынес тебя из города, а затем мы перешли через портал. Мы сейчас далеко, очень далеко от Агнуриса. Вряд ли виконт найдет тебя.

— А вот тут ты ошибаешься, — раздается под сводами храма знакомый голос, и я вздрагиваю от радости. Непроизвольно дергаюсь и выкручиваюсь, стараясь увидеть мага.

Он стоит в нескольких шагах от нас с Марсием, с виду спокойный и суровый, и только его глаза горят двумя голубыми маяками во тьме моего отчаянья. Я снова громко всхлипываю, но уже от облегчения.

— Тиэр, — шепчу я.

Маг бросает на меня мимолетный взгляд и снова переводит его на Марсия.