Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

Хорошо, что очень хорошо знаю таких. Конечно же, Оскар — прекрасный актер.

Я спустилась по лестницу туда, где сидело ее величество, остановившись рядом с ней и положив руки на бедра. Я закатала пояс юбки, как это делают чирлидерши школы Прескотт, прежде чем надрать задницы девочкам из Фуллер и вырвать им наращенные волосы ногтями, которые могли бы заставить Микеланджело плакать. Это дерьмо было искусством.

— Не против, если я сяду здесь? — спросила я, когда преподаватель — этот строгий мужчина в сером костюме — уставился на меня так, словно я только что насрала на пол в его классе.

Я лопала свою жвачку, довольствуясь тем, что молча ждала, пока Тринити осмотрит меня в униформе от ног до кроваво-красных волос, до наполовину прикрытых и ленивых глаз. Я не боялась ее, и точно не боялась ни одного придурка в этой школе.

— Если осмелишься, — было единственное, что ответила Тринити, когда я скользнула на скамейку и заняла место рядом с ней.

Помещение многоуровневое, как зрительный зал или спортзал. Преподаватель стоял впереди, словно он был на сцене, качая головой, когда вернулся к своему плану занятия. Он не потрудился представить меня классу, даже не признал меня. Приятно видеть, что классовое неравенство очень плотно процветает в этом месте.

Я снова лопнула жвачкой, и Тринити скривила лицо.

— Ты можешь так не делать? — наконец спросила она, после того, как я сделала так еще три или четыре раза.

Я посмотрела в ее сторону, заметив, как ее рука тряслась в попытке ответить на какой-то вопрос в ее iPad, постукивая стилусом по экрану, пока голос преподавателя проносился мимо, словно фоновый шум.

Я сюда не за образованием пришла.

— Я не удивлена, что ты не скорбишь по бедному Джеймсу, — сказала я, и лишь от звука его имени кожа Тринити покрылась мурашками.

Она так сильно ненавидела меня, что я видела это отвращение на ее коже, написанное так, как история моей жизни написана чернилами на моем собственном теле. Я откинулась назад на сидении и моя юбка задралась опасно высоко, обнажая хвост татуировки дракона, которая украшала мое бедро.

Глаза Тринити задержались на ней, а потом поднялись к моему лицу.

Выражение ее лица было пустым и безразличным, словно она была оболочкой человека. Тем не менее, я практически чувствовала запах ее призрения.

— Если бы не я, Максвелл Баррассо в два счета бы уделал вашу маленькую банду малышей. Вам повезло, что вы все еще здесь, а не на одном из его специальных аукционов. Она повернулась обратно к передней части класса, стилус нависал над экраном ее iPad. — А теперь, если простишь, мне нужно сосредоточиться на классной работе. В отличии от тебя, у меня виды на образование в Лиге Плюща.

Я лишь улыбнулась ей. И продолжала улыбаться, пока она снова не посмотрела на меня. Мне даже гребанного слова не надо было говорить, чтобы разозлить ее. Видеть мою паршивую задницу в ее роскошной подготовительной школе уже было довольно-таки раздражающим.

— Что? — огрызнулась она, но я лишь медленно повернулась вперед, не удивленная тем, что абсолютно не понимала, что происходило на этом занятии.

Школа Прескотт входила в самую низкую налоговую категорию во всем штате. Как мы должны были конкурировать? Единственный способ уничтожить разницу в уровне благосостояния и вывести самые яркие и лучшие умы на передовые позиции в обществе, необходимо в равной степени финансировать государственные школы независимо от уровня налогообложения. Но, уверена, Тринити было наплевать на все это.

— Я просто обдумываю все варианты, как заставить человека истекать кровью, — сказала я, а затем подперла рукой подбородок и притворилась будто мне, блять, действительно есть дело до того, что говорил преподаватель.

Единственная причина, по которой я это все терплю, — то, что мне больно между бедрами после огромного члена Вика. Я снова лопнула жвачкой, и Тринити стиснула зубы.

В обед я нашла Виктора, стоящего в столовой в своем сером пиджаке и голубом галстуке. Он посмотрел в мою сторону, когда я встала рядом с ним, его внушительная фигура — непристойное пятно на фоне благородного аристократизма, который расползался по этой подготовительной школе, как змеиное гнездо.

— Отвратительно, не так ли? — спросил он, когда я снова повернулась взглянуть на них, на море идентичных пиджаков, галстуков и серебряных ложек, засунутых в слишком тугие задницы.

— Гнилое. Напомни мне еще раз, что мы здесь делаем, — я издала шипящий звук отвращения, когда Тринити подняла голову и помахала Виктору присоединиться к ней за столиком в центре помещения.

Кстати, у них здесь не было столовой еды. Они ели по меню. Здесь были официанты.

Я вспомнила, как однажды прочитала книжку, написанную девушкой, которая ходила в подготовительную Академию Берберри — одну из самых богатых частных школ в стране. Она рассказывала про это, это…ресторанное качество ее школьных обедов. Тогда мне было противно. Теперь, увидев это в живую, вроде как хочется блевать.

Я уже скучала по школе Прескотт.

— Боже, — я задыхалась от элегантности всего этого сценария, желая оказаться в ресторане «У Уэсли» с жирным бургером и картофелем фри с добавлением ранча. — Сколько месяцев до окончания школы?

Рот Виктора дернулся, и единственная причина, по которой пробивала в хорошем расположении духа от всего этого, заключалась в том, что он выглядел так чертовски аппетитно в этом сером пиджаке, обтягивающем его широкие плечи, что я могла просто заплакать.

— Двенадцатого июня — выпускной, — сказал Вик, и я заставила свой мозг заткнуться, чтобы я не смогла посчитать, через сколько конкретно месяцев наступит этот день. Какое-то мгновение моя челюсть двигалась, а потом я покачала головой.

— Я не могу, — сказала я, выходя из комнаты, когда Тринити бросила в нашу сторону хмурый взгляд, который был настолько серьезен, что, скорее всего, оставит неизгладимый след на нижней части ее милого личика. Видимо, она думала, что Виктор, как и прежде, будет с ней шутить и есть за ее столом так же, как в гостинице. К несчастью для нее, унижение от того, что ее сверстники видели меня, насажанную на весь его член, в то время как он не обращал на