Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

в обеих она обвинит нас, вне зависимости от того, что на самом деле произошло. — Как новая школа? Знаешь, я много о чем сожалела в жизни, и не отправить тебя в частную школу Оак-Вэлли было одним из таких сожалений. Там твое место, Виктор. У тебя голубая кровь, как у любого ученика там.

— Мм, ты, что думаешь, что мне есть дело до чего-то из этого. Я не золотистый ретривер, Офелия, не собака, которую вы вывели ради ее кудрявой шерсти и красивых глаз. Я — твой сын, сын, который расхаживал перед извращенными мужчинами, когда Руби перестала давать тебе деньги.

— Не будь таким драматичным, Виктор, — сказала Офелия, и тогда-то я и увидела это.

Впервые. Настоящую, истинную и искреннюю трещину в самоконтроле Вика. Он схватил телефон со стола, его костяшки побелели, когда он сжал его слишком сильно, достаточно сильно, чтобы треснул экран.

— Драматичным? — прошептал он в ответ, его голос был низким и мрачным, что я даже задрожала в ответ. Оскар замер в процессе рассортировки униформы, чтобы посмотреть на Вика, обменявшись быстрым взглядом с Каллумом, как он обычно делал. — Ты называешь меня драматичным, потому что мне не нравилось, когда взрослые мужчины трогали меня, когда я был ребенком? Думаешь, это забавно?

— Не думай, что я не знаю, что ты не живешь у отца, — продолжила Офелия, бросая правила трастового фонда своему сыну в лицо. — И что это я слышу про квартиру в кампусе? Ты хочешь вот так просто все потерять, Вик?

— Ты — грязная сука, — огрызнулся в ответ Виктор, поднимаясь и все еще сжимая телефон. Его левая рука сжималась и разжималась, когда он стиснул зубы. — Ты на самом деле думаешь, что можешь уличить меня в формальностях? Ты знаешь так же хорошо, как и я, что трастовый фонд Руби позволяет мне жить в кампусе образовательного учреждения. Я выиграю эту игру, и выиграю с моими руками, обхватывающими твое гребанное горло.

Вик швырнул свой телефон в стену насколько мог сильно, разбив его на кусочки, когда устремился прочь с дивана, а я поплелась за ним.

— Вик, — начала я, когда он толкнул парадную дверь, словно собирался уйти из квартиры.

Я шла позади него, неуверенная должна ли вообще прикоснуться к нему или нет. Сейчас он пылал. Он был в огне. Он…разваливался на части, что, скорее всего, было полезно, но еще немного пугало. Овладей им как оружием. Такое ощущение, что после всех этих лет сдерживания своего характера, сохранения его на будущее, сбор всего этого огня в пламя, Виктор был готов спустить его с поводка.

— Мне нужно прогуляться, — сказал он, его темные глаза быстро пробежались по мне.

Выражение его лица достаточно смягчилось, что я поняла: сегодня не тот день, когда он слетит с катушек. Не сегодня. Пока нет. Но скоро.

— Я нужна тебе? — спросила я, и Виктор заметно вздрогнул от этих слов, проведя рукой вниз по лицу.

Прямо сейчас мне не хотелось ничего большего, кроме как помочь ему пройти через это, таким способом, как он не раз помогал мне справиться с моим чрезмерным темпераментом.

Его обсидиановые взгляд остановился у моих ног и поднялся по моему телу, вбирая его, заставляя меня задрожать и трещать, словно моя кожа сделана из углей, а его глаза — пламя, которое наконец разгорелось. Я не знала, про исключения его трастового фонда, которые разрешали ему брать деньги на образования, которые разрешали ему жить здесь, не нарушая при этом условия, согласно которому он будет жить с отцом до окончания школы.

Это значило…все это время…Виктор мог уйти из школы Прескотт и от его отца-пьяницы и оставить все это дерьмо позади. У него были хорошие оценки и связи, чтобы попасть сюда. Даже Офелия заявила, что всегда хотела, чтобы он ходил в эту школу (не совсем уверена, что верю это, но, полагаю, это помогло бы ей поддерживать провальный образ аристократки).

В любом случае, мне не нужно было спрашивать, почему Вик не ушел.

Это чертовски очевидно: из-за меня.

Его любовь шла дальше эгоистичности. А если и была такой, то была куда больше, чем эгоистичной.

Виктор очень аккуратно закрыл дверь и повернулся, чтобы посмотреть на меня, темный взгляд пылал таким образом, что я, казалось, не смогла сдержать нежный вздох, сорвавшийся с моих губ. Сейчас я не была такой сукой, не так ли? Столкнувшись с неумолимым великодушием его взгляда.

— Надень свою униформу, — сказал он мне, и я не могла помешать той дрожи, что охватила меня, моя кожа пульсировала и болела то изнывала, от головы до кончиков пальцев.

Виктор пошел по короткому коридору в направлении ванной, а потом исчез внутри, я испустила долгий выдох, хотя даже не собиралась задерживать дыхание.

— Господи, — пробормотал Аарон, когда я посмотрела в его сторону, изучая резкую мужественность его лица, которое когда-то было мальчишеским и милым, а теперь черты его лица лишь иногда касались этой грани при правильном освещении.

Тогда до меня дошло несколько вещей.

Дом Аарона находился на самой окраине Прескотта, на пересечении официальной границы с районом Фуллер. Готова поспорить, он мог пойти в школу Фуллера, если бы хотел. А Кэл был достаточно талантлив, что он мог сбежать отсюда, оставить этот кошмарный город позади. Хаэль мог бросить школу, чтобы работать с машинами. Оскар был слишком умным, чтобы застрять в Прескотте. Скорее всего он мог бы занять одно и единственное место по стипендии, которое Оак-Вэлли открывает каждый год (просто каждый год не происходил обстрел школы).

Единственный человек, который по-настоящему и окончательно застрял в школе Прескотта, была…я.

— Простите, — выдавила я, схватив кучу пакетов и единственную коробку из-под обуви, которые Оскар сложил в аккуратную стопку на кофейном столике, и побежала в самую близкую к ванной спальню. Я захлопнула за собой дверь, прислонившись к ней спиной, и на мгновение закрыла глаза.

Мое сердце колотилось, мой дух разгорелся, и этой энергии некуда было деваться, кроме как в мои руки и пальцы, когда я бросила все вещи в своих руках на двуспальную кровать кинг-сайз у дальней стены. Она была застелена белыми простынями, белыми подушками и соответствующим одеялом. Было