Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

ли это неправильно, что моя первая мысль звучала так: поместимся ли мы все на этой штуке? Потому что от мысли быть разлученной с кем-либо из моих мальчиков на любой промежуток времени мне физически становилось плохо.

Я сбросила одежду так быстро, как только смогла, натянула серую плиссированную юбку и белую рубашку на пуговицах, небесно-голубой атласный галстук и носки, доходящие мне до колен. Обувь надела в последую очередь. Это было черные лакированные туфли «Мэри Джейн», которые напомнили мне о тех, что Памела заставляла меня и Пен надевать по праздникам, когда мы все еще были богаты, а она все еще притворялась, что ей на нас не плевать, когда папа был жив, а Тинг был будущим кошмаром, который я даже не могла себе вообразить.

Как только я оделась, то вылетела из этой комнаты, как летучая мышь из ада, и врезалась прямо в сильную, мокрую грудь Виктора. Очевидно, что он только что вышел из душа, капли припли к его покрытой чернилами коже, когда он положил ладони по обе стороны коридора, его обсидиановый взгляд пронзал меня.

— Бернадетт, — пробормотал он, а затем затолкнул меня обратно в комнату и прижал меня к стене.

Губы Виктора опустились на мои, и этот кусочек горячей ярости обжигал меня, одновременно успокаивая всю мою боль, все мои вопросы, любые оставшиеся сомнения, которые могли у меня быть.

Его язык раскрыл мои губы, словно приказ, словно он на самом деле был королем, а я — верным объектом, отчаянно желающий подчиниться. Я не знала, почему чувствовала себя так рядом с ним, но мне нравилось. Когда я с Виктором, мне не приходиться беспокоиться или гадать. Он позаботится обо мне, о нас, обо всем. В его руках я чувствовала себя безопаснее всего.

— Тебе что-то нужно? — прошептала я, дрожа, когда он обхватил мои плечи своими сильными пальцами, оставляя вмятины на рукавах пиджака из серого вереска.

Виктор сделал глубокий вдох, закрыл глаза, а затем снова открыл их, спуская на меня ураган силы своего взгляда.

— Ты.

Полотенце вокруг его бедер упало на пол, когда он отошел назад, чтобы изучить меня в униформе, проведя рукой по лицу и выругавшись. Сейчас он едва сдерживал свой нрав. Я видела, как он проступал в венах на его руках и шее, как двигался мускул на его челюсти, пока он пытался сдержать этого зверя.

Пока что.

При первой же возможности, когда он сможет пустить его на Офелию, она не выйдет из этого города с наличием пульса.

— Униформа действительно решает все, не правда ли? — прошептал он, его глаза блестели, и я не могла понять: он попросил меня надеть это просто потому, что он гребаный извращенец, который хотел трахнуть меня у стены в том, что, по сути, было униформой школьницы католической школы (хотя подготовительная школа Оак-Вэлли не имела религиозной принадлежности), или же было что-то еще, что-то большее. Доказательство, что он мог позаботиться обо мне. Доказательство, что он мог возвысить всех нас. Доказательство, что в конце все это будет того стоить. — Ты выглядишь настолько же аристократично, как и Тринити Джейд. Или Офелия. Вообще-то, даже больше.

— Мне добавить корону к образу? — прошептала я в ответ, чувствуя, как напряжение между нами растягивалось, дрожало и тянулось, моя одержимость подпитывала его, пока мы просто не оказались бесконечным циклом нужды, желания и обладания. Виктор Ченнинг мой, и мне плевать на шараду с подставной невестой, которую мы должны разыгрывать. При каждой возможности я собираясь напомнить каждому ученику в этом кампусе, что я могла поцеловать Вика, трахнуть Вика и обладать Виком, когда мне, черт возьми, заблагорассудится.

Тринити возненавидит меня за это.

— Корона, безусловно, добавит привлекательности, — прорычал Виктор, делая шаг вперед и проводя руками вверх и вниз под мою юбку, чтобы обхватить мою задницу. — Но я не собираюсь отпускать тебя, чтобы найти ее. Ты спросила нужна ли ты мне? Что ж, нужна.

Он опустил одну свою большую руку между моими бедрами, слегка поглаживая по щели моей киски. Он с легкостью нащупал ее, даже с барьером в виде моих трусиков между нами. Я уже была влажная, намочив ткань и заставляя его рычать от удовольствия из-за ощущения влаги на его мозолистых пальцах. Потому что он — животное, потому что он — основной, первобытный самец для дикой, необузданной женщины внутри меня, он не мог сопротивляться желанию оттянуть ткань мои трусиков, чтобы добраться до моей голой киски.

Виктор впитывал меня тяжелым взглядом, провел пальцем между моих складок и застонал, когда почувствовал, какая я горячая и скользкая между бедер. Его член пульсировал от нужды заполнить меня, завоевать это пространство и сделать меня своей. Казалось, я не могла отвести взгляд, когда он скользнул в меня двумя пальцами, заставляя мои губы раскрыться в удовлетворенном вздохе, когда моя голова откинулась назад к стене.

Это на самом деле непристойно трахаться в униформе до того, как я посещу хоть одно занятие, но что я могла поделать? Мой босс нуждался во мне, не так ли? Мой муж. Король для моей королевы.

Когда Виктор вытащил руку из моих трусиков, я почти что закричала. Он ухмыльнулся мне, словно точно чувствовал, что я чувствовала, когда сместил свою хватку с наиболее личных частей меня к своим, используя мою смазку, чтобы кулаком погладить вверх-вниз по длине его вздымающегося члена.

— Я знаю все, что ты обо мне говорила, — сказал он, словно это был вызов, ухмылка проросла на его губах, когда он снова вернул этот контроль, обвивая им себя, как одеялом.

Наблюдать за тем, как это происходит, — не что иное, как чудо.

— Что? — спросила я в ответ, мои щеки покраснели, мои соски были настолько твердыми, что кружево моего лифчика внезапно стало ощущаться устройством пыток.

— Что я — основной, — прорычал он, сначала опустившись на одно колено, затем на другое, все еще поглаживая свой член и играя с ним. — Что я — животное, что все, что я умею делать, это спариваться, как собака в течке.

— Я никогда не имела это в виду дословно, — возразила я, но было слишком поздно.

Виктор должен был доказать, что все еще сохраняет контроль над собой,