Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Но леопарда любят именно за его пятна, – парирует Рид.

– Пользуйся свободой, пока можешь, но помни, что ограда моего поместья высока и хорошо охраняется.

– Ух, как страшно. – Рид поворачивается ко мне и протягивает руку: – Идем?

Я беру ее под ледяным взглядом Чарльза и понимаю, что, как бы ни была приятна его наружность, внешняя красота без внутренней – ничто. Он уныл, холоден и невыразителен. И хотя мужчина довольно привлекательный, из тех, кто отлично бы смотрелся на обложке романа об этой эпохе, он совершенно меня не трогает.

И при этом одного взгляда Рида достаточно, чтобы меня охватил огонь.

– А ты можешь танцевать под эту музыку? – спрашиваю его я, когда мы выходим в центр зала.

– Нет, но хочу попробовать.

В отличие от танца с Арчи, где мы соблюдали все требования танцевального этикета – то есть минимальный физический контакт, почтительная дистанция между дамой и ее кавалером, точные жесты, – Рид прижимает меня к себе, кладет мою левую руку на свое плечо и обхватывает мою талию в закрытой, даже интимной позиции.

Он ведет меня по залу, скользя, и нас будто несет волна; шаг у него легкий, уверенный, он кружит меня на мраморном полу как перышко.

Это вальс, и все смотрят на нас, явно шокированные.

Несмотря на то что вальс лишь недавно стали танцевать на английских балах, его считают непристойным танцем именно из-за этой очень близкой позы двух танцоров, неподобающего контакта их тел и того, что, по мнению некоторых, намекает на более откровенные действия.

Только замужним женщинам позволено танцевать вальс, поэтому то, что делает Рид, выглядит четким заявлением: может, я и собираюсь обручиться с герцогом Уиндэмом, но принадлежу я Риду.

Не как его собственность, не вещь, на которую он имеет право. Речь идет не о владении, а о чем-то, что выходит за рамки материального. У меня с ним связь, которой я никогда ни с кем другим не ощущала, мы понимаем друг друга как никто больше. Я чувствую себя частью пазла, который нашел вторую, идеально совпадающую с ним половинку.

Поэтому, если кто-то, наблюдая за нашим танцем, подумает, что я что-то к нему чувствую, что между нами что-то есть, что ж, он будет прав.

– А ты умеешь эффектно появляться, – говорю ему я.

– Я подумал, что ты оставила окно в комнате открытым не только ради свежего воздуха. Или я ошибался, восприняв это как приглашение?

– Как неосторожно с моей стороны, я, должно быть, забыла, – делано наивно замечаю я. Улыбаюсь ему без малейшего чувства стыда, теряясь в его глазах. – Я очень надеялась, что ты придешь.

– Разве я мог бы разочаровать тебя?

– Может, ты не хотел рисковать, ведь тебя могли выгнать.

– Не хотел рисковать? Я?

Музыка заканчивается, и мы с Ридом останавливаемся. Но отпустить его я не могу.

Арчи мягко хлопает меня по плечу:

– Два танца подряд даже мне будет сложно объяснить, – замечает он, имея в виду гостей.

Рид отступает на шаг с небольшим поклоном и целует мою руку в перчатке на прощание.

По его губам я читаю едва заметное:

– Буду тебя ждать.

Четверг, 13 июня, 1816 год

56

Этим утром я стараюсь не задерживаться у Рида, как обычно, так как отъезд в Аскот запланирован практически на рассвете.

Что очень обидно, так как бал закончился только в два часа ночи, когда уехали последние гости, и вместе мы провели всего три часа.

– Ты не едешь? – спрашиваю его я, прежде чем пробраться обратно к себе в комнату, пока еще темно.

– У меня есть дела в Лондоне. Надо заняться Портером.

Я досадливо фыркаю:

– И так-то веселья ждать не приходится, я надеялась на твое общество.

– Там будет Чарльз. – Выходит горько, и никому из нас не смешно.

– Я бы хотела оказаться с тобой на воздушном шаре, ты это прекрасно знаешь, – с укором напоминаю я.

– Пока ты не ушла, возьми это. – Рид подходит к столу, берет сложенное и запечатанное письмо и протягивает мне. – Сможешь передать моей матери, когда вы окажетесь одни?

– Конечно.

– И еще возьми вот это, – добавляет он, вложив мне в руку пузырек. – Экстракт имбиря, Азмаль приготовил – поможет от укачивания в карете.

– Спасибо, что запомнил… я это правда ценю. И буду очень скучать по тебе.

– Я это исправлю. – Рид целует меня в последний раз, и мы прощаемся.

В Аскот мы прибываем в двух экипажах: один, с багажом, отправляется прямо в Уиндэм-холл, где наши слуги разгрузят сундуки, а другой везет нас самих на дерби.

Как и в Эпсоме, вокруг ипподрома множество других развлечений: столы для игр, петушиные бои, жонглеры, мимы, оркестры и лавочки со вкусностями – всюду, насколько хватает глаз. Только все еще больше и еще элегантнее.

Нехотя терплю присутствие Чарльза Резерфорда: вчера он ушел с бала сразу после моего танца с Ридом и теперь сопровождает меня повсюду, вдоль всего променада по краю поля, на котором пройдут скачки, на глазах у всех.

– Надеюсь, вы отдохнули, Ребекка, – говорит он. – Впереди долгий день, сегодня вечером вам предстоит встреча с моей матерью. Ей не терпится с вами познакомиться, я много рассказывал ей о вас.

– Интересно, что вы ей сказали, учитывая, что мы, в общем-то, не так часто виделись.

– Что вы очень образованная молодая леди и, несмотря на бойкий нрав, обладаете изяществом, которым немногие могут похвастаться. Конечно, ваш порой неукротимый темперамент и не всегда уместная речь могут показаться чертами, которые заслуживают упрека, но ваше остроумие компенсирует эти недостатки, которые, несомненно, сгладят время и зрелость.

– А что, если времени и зрелости будет недостаточно? – подначиваю его я.

– Когда у вас появится сын, все уладится само, – с уверенным видом заявляет он. – Это как с кобылами: после рождения жеребенка они успокаиваются, это естественно, – объясняет он, указывая на лошадей тростью.

– Верно ли я поняла? Вы сравниваете меня с лошадью?

– О, я бы не посмел. Но с женщинами происходит то же самое, с материнством они становятся покорнее.

Прекрасный пример менсплейнинга[40]: мужчина, который ничего не знает о женщинах, при этом самоуверенно объясняет женщине, как устроена ее психика.

– Я не знала, что вы такой эксперт в этой области: значит, у вас много детей?

– Бросьте, Ребекка, не обижайтесь. Я лишь хотел сделать вам комплимент.

– В таком случае вам это не очень удалось.