Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Цветка под названием «хочу» даже в королевском саду не найти, – останавливаю ее я. – Ты сначала объясни, почему тебе нужно знать то, что знаю я, а я решу, стоит ли делиться с тобой – и чем именно.

– Вчера Максим приходил к нам на чай; он теперь всегда наносит нам визиты во второй половине дня, и моя мать обычно делает вид, что у нее какое-то неотложное дело, и оставляет нас одних на несколько минут. Я напрямую спросила его про драгоценности Эмили, к которым, как я обнаружила, принадлежит и моя брошь, и поинтересовалась, почему он ничего не сказал, когда увидел ее на мне.

– И?..

– Он ответил, что не хотел наводить меня на мысли, что брошь напоминает ему об Эмили.

– Вот хитрожо… – вырывается у меня, но я вовремя осекаюсь. – Прости, Аузония, продолжай.

– Я также спросила, почему он их продал, а он ответил, что после ухода Эмили не хотел хранить никаких воспоминаний о ней.

– Ты же знаешь, что это ложь, правда? Он продал их раньше, когда она еще была жива, и против ее воли.

Аузония кивает:

– Да. Я поняла, что это ложь. Невинная и простительная, но все же ложь.

– Невинная и простительная?! – восклицаю я. – Не глупи, Аузония! Ты не настолько наивна.

– Я сделала, как ты предложила: сказала Максиму, что хотела бы посетить поместье в Сомерсете, а он промолчал.

Шах.

– Ах вот как?

– И мне показалось это довольно странным: обычно в такой маленькой просьбе не отказывают девушке, за которой ухаживаешь. Поэтому я стала настаивать, предложила устроить на выходных игры на свежем воздухе, а он возразил, сказал, что не хочет ехать в Сомерсет, что не понимает этого моего желания… – Аузония начинает говорить все более эмоционально. – А я тогда заметила, что в любом случае мой отец захочет осмотреть его владения, прежде чем обсуждать наш брачный контракт, и…

– И?.. – подбадриваю я Аузонию.

– И он как взбесился, обвинял меня в том, что мне важны только деньги и что я избалованная, и до такой степени обиделся, что даже не пришел с визитом сегодня. – Аузония надувает губы и скрещивает руки на груди. – Это подозрительно.

– То есть, прости, ты считаешь подозрительным не то, что он продал драгоценности жены, которую нашли мертвой две недели спустя, а то, что он не пригласил тебя в поместье в Сомерсете? – изумленно спрашиваю я.

Как-то странно у Аузонии голова работает.

– Ну, я рассчитываю, что поклонник с серьезными намерениями будет удовлетворять мои пожелания, разве не так? Он всю оставшуюся жизнь сможет меня разочаровывать, так что я хочу пользоваться этой властью, пока есть возможность.

Ее слова меня поражают: я не ожидала, что она настолько реалистично смотрит на мир.

– Так что? Ты расскажешь мне, что узнала? – спрашивает она.

– Знаешь, почему он не отвезет тебя в поместье в Сомерсете? Потому, что большую часть приданого Эмили он продал. Должен был вернуть его майору Фрэзеру, но вместо этого делает все возможное, чтобы этого избежать, так как у него, наверное, ничего и не осталось.

– Продал?! – Аузония удивленно моргает.

– И горе тебе, если ты кому-нибудь расскажешь еще кое о чем, – клянусь, я знаю тех, кто навсегда закроет твой охочий до сплетен рот: у Максима и Джемаймы тайный роман. И, судя по последним письмам Эмили, Джемайма беременна.

Аузония прижимает руки ко рту:

– Не может этого быть!

– Я видела, как они тайком целовались в переулке недалеко от Ковент-Гардена.

Аузония отводит взгляд и мрачнеет.

– Теперь понимаю.

– Что?

– Максим предложил пригласить ее в гости, как только мы поженимся. Сказал, что чувствует себя обязанным присматривать за Джемаймой после того позора, который Эмили навлекла на всю свою семью. А на самом деле, если все обстоит так, как ты говоришь, они просто продолжат свои тайные отношения.

– Вижу, ты быстро соображаешь.

– Он хочет быть с ней, но ему нужно мое приданое, – говорит Аузония скорее себе, чем мне, сердито фыркнув. – Но зачем ему деньги? Будь у него карточные долги, об этом бы пошли слухи.

– Похоже, он замешан в серьезной политической схеме, для которой ему и понадобились деньги, – говорю я, не раскрывая всего. – Теперь ты веришь моим подозрениям о том, что он приложил руку к смерти Эмили? Я проводила расследование вместе с Ридланом Ноксом, и Максим пока главный подозреваемый.

– Ты нас видела, да? Меня и Максима в лабиринте Воксхолл-Гарденз?

– Да. Но, как видишь, никаких слухов я не распускала.

Благодарить меня она и не собирается.

– Хорошо, можем возвращаться в дом. – Аузония снова собрана, поправляет платье и улыбается как ни в чем не бывало. – Если я узнаю что-нибудь еще, то сообщу. Но хочу заметить, Ребекка, ты мне все еще не нравишься, и мы с тобой – не подруги.

– Не переживай, к дружбе с тобой я и не стремилась.

– Довольно экстравагантный бал, – замечает Чарльз Резерфорд, когда я возвращаюсь. – Должен ли я предположить, что каждый прием, который вы будете устраивать, будет проходить именно так?

– Не исключено, – отвечаю я, гордясь результатом своих трудов. – Но гостям нравится, и блюда, как мне кажется, оценили выше, чем обычные тартинки из черствого хлеба с кислой приправой и жидким чаем.

– Однако от герцога ждут приемов другого рода. – Его слова звучат как предупреждение.

– От герцога – возможно. А от герцогини? – подкалываю его я. Часть меня продолжает повторять, что я просто сошла с ума, соглашаясь на брак с этим человеком, но, с другой стороны, я хочу довериться Арчи и нашему соглашению.

Оркестр начинает играть Shape of You, и на лицах гостей читается любопытство и удивление, они потихоньку привыкают к ритму, кто-то хлопает в ладоши, кто-то притоптывает и покачивается на месте.

– Это мой бал, и я должна танцевать. Вы меня не приглашаете? – спрашиваю я Чарльза.

– Мне эта мелодия незнакома.

– Все слышат ее первый раз. Мы можем импровизировать.

– Я не собираюсь выставлять себя на посмешище перед всем светом, – сдержанно возражает он. – Но я буду рад сопроводить вас в первом же знакомом мне танце.

– А до этого момента, – раздается голос Ридлана, – Ребекка будет танцевать со мной.

55

Неожиданное появление Рида вызывает две реакции: эйфорию у меня и раздражение у Чарльза, который прожигает его яростным взглядом.

– Меня заверили, что тебя здесь не будет.

– Ты бы уже должен знать, что я всегда найду способ, – в тон ему отвечает Рид.

– Ты обычный самонадеянный выскочка. Леопард своих