Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Отец купил, в магазине Грейхерста, – спокойно отвечает она.

– Верно, но это была часть ожерелья, из которого ювелир сделал брошь. Угадай, кто продал ему это ожерелье?

– Мне не нравятся загадки, и я не могу тратить на тебя время. Максим уже теряет терпение.

– Твой дорогой Максим это ожерелье и принес, – взрываюсь я. – Вместе со всеми остальными драгоценностями, которые достались Эмили от матери!

На этот раз она удивленно молчит.

– Ты этого не ожидала, да?

– И откуда ты это знаешь? Давай послушаем. – Она вызывающе скрещивает руки на груди.

– В среду я поехала к Грейхерсту за гарнитуром драгоценностей для бала. Я выбрала розовый жемчуг – он принадлежал Эмили, так сказал мне ювелир.

Она пожимает плечами:

– Это ничего не доказывает.

– И тем не менее Максим много раз видел на тебе эту брошь и ничего не сказал. Почему? Если бы он был с тобой откровенен, то у него не было бы причин скрывать это. – Семя подозрения посеяно, но неизвестно, достаточно ли плодородная почва.

– И это все? Все твои подозрения основываются на проданном украшении?

– Эмили была еще жива, когда Максим привез их к Грейхерсту, а она бы никогда не позволила продать украшения своей матери.

– Возможно, там дело в каком-нибудь долге между джентльменами, и ему понадобились деньги! – оправдывает его она. – Ты закончила свое жалкое представление? Я хочу уйти.

– Как пожелаешь, выходи за него! А потом молись на всех языках, которые знаешь, чтобы не закончить, как Эмили, – говорю я, когда она уже почти повернулась к своему избраннику. – Попроси его отвезти тебя в поместье в Сомерсете и послушай, что он скажет, – добавляю я.

Но она насмешливо смотрит на меня и уходит.

Вторник, 11 июня, 1816 год

52

В точности как и вчера, Люси ждет, пока Рид выберется через окно в моей комнате, и только потом входит, но в этот раз не дает нам поваляться допоздна. Она стучится уже с первыми лучами солнца, и когда Рид спрыгивает с другой стороны подоконника, поцеловав меня на прощание, я открываю дверь.

Люси качает головой, а когда, расправляя постельное белье, чтобы проветрить постель, обнаруживает на простынях красную каплю, чуть не падает в обморок.

– Леди Ребекка, – дрожащим голосом всхлипывает она.

– Все в порядке, – успокаиваю ее я. – Это просто месячные.

Люси снова начинает дышать, едва слышно пробормотав:

– Благословен Господь…

На сегодня программа у меня крайне плотная:

– финальная примерка платья, украшений и прически;

– одобрение меню;

– финальный смотр оркестра и одобрение списка танцев.

Вскоре после завтрака миссис Триод приезжает вместе с целой свитой помощниц, и примерка занимает почти все утро.

Мысль о том, что завтра мне предстоит то же самое, лишает меня последних сил.

Затем миссис Брай представляет мне, тете Кальпурнии и дяде Элджернону подборку блюд, которые можно было бы предложить на балу, но это все те же самые блюда, которые я видела множество раз на каждом приеме.

Миссис Брай – кухарка просто исключительная, и я не понимаю, почему она должна зарывать в землю свой талант – и мой вкус, – повторяя безвкусные тарталетки и канапе с тошнотворными начинками.

После обеда приезжает оркестр. Тетя устраивает их в бальном зале, который я до сегодняшнего дня даже не видела.

Это величественная комната, где стены увешаны зеркалами так, что теряется ощущение границ пространства. Между ними позолоченные пилястры, увенчанные херувимами, которые держат канделябры, а с потолка свисает люстра с шестнадцатью рожками, украшенная хрусталем в форме капель, которые отбрасывают на стены маленькие радуги.

Запрокинув голову, я кружусь в восхищении, любуясь фреской на потолке, изображающей небо на рассвете, розовое, с мягкими облаками, из-за которых выглядывают лица ангелов и богов.

Можно ли потерять сознание, если красоты становится слишком много?

Маэстро показывает мне программу танцев и дает указания оркестру из пяти человек – фортепиано, альт, скрипка, две виолончели, – чтобы танцевать рил.

Музыканты играют прекрасно, в конце концов, именно их приглашает к себе королевская семья, но после целого месяца светских приемов и мероприятий я немного устала слушать одну и ту же музыку снова и снова и танцевать одни и те же танцы – снова и снова.

Я не хочу показаться грубой, поэтому улыбаюсь им как можно шире, а тетя рядом хлопает сложенным веером по руке в такт музыке.

– Леди Кальпурния! – В зал вбегает горничная. – Из прачечной прислали чужие скатерти! И неизвестно, что произошло с нашими, из Фландрии! А посыльный, который должен был забрать записки с напоминанием для гостей, до сих пор не явился!

– О святые небеса! – Тетя подскакивает. – Я сейчас буду, надо как можно скорее во всем разобраться. Ребекка, дорогая, ты сможешь сама обсудить все с оркестром?

Я слушаю еще несколько танцев, когда в дверях зала появляется Арчи с пачкой банкнот в руках, которые он как раз пересчитывает.

– Не будь ты моей кузиной, я бы тебя ненавидел. «Мэрилебон» победил, – сообщает он. – Обойдя «Хэмпшир» на десять калиток.

Мой драгоценный альманах снова оказался прав.

– И сколько?

– Тысяча, – говорит он, помахивая пачкой денег, которую он помещает на полку над большим камином, а потом подмигивает мне и уходит. Мой смартфон снова пригодился!

Внезапно мне приходит в голову идея.

– Скажите, если бы вы услышали песню, вы могли бы воспроизвести мелодию? – спрашиваю я музыкантов.

Дирижер оркестра смотрит на меня с недоумением:

– Я вас не понимаю.

– Я сейчас вернусь!

Лечу в свою комнату, беру телефон, возвращаюсь к музыкантам и включаю свой плейлист.

– Что это? – изумленным хором спрашивают они.

– Это… портативный музыкальный плеер, но это не важно. Сосредоточьтесь на мелодии.

– А кто это исполняет? – спрашивает меня скрипач.

– Э-э… леди Тейлор Свифт, герцогиня Грэмми и крестная мать МТВ.

Они непонимающе смотрят друг на друга.

– «Ромео, отвези меня туда, где мы сможем побыть одни…» – напевает пианист. – Это ода Шекспиру?

– Да, правильно! – хвалю его я. – Так что, вы сможете ее воспроизвести?

Дирижер чешет в затылке, поворачивается к музыкантам, что-то говорит им про ритм, такты, вступление, соль-мажор, затем поднимает палочку и… неужели оркестр 1816 года сейчас играет мне Love Story?

– Все верно, леди Ребекка? – спрашивает дирижер.

– Все отлично! – восклицаю я.

Я включаю им все песни из плейлиста, и они воспроизводят их одну за другой: мадам Майли Сайрус, лорд Джастин Бибер, Леди Гага…

– Мне кажется, я слышал, как она пела в Парижской опере, – замечает музыкант, играющий на альте.

– То была леди Джиджи Густав, болван! –