Цветок зверя - Шелби Мануэль

— Скажи о ней так, будто ее, блядь, здесь нет, или назови ее трупом еще раз, и я, не колеблясь, выстрелю, — рычит Николай глубоко в горле, и я делаю еще один шаг к нему.

— Извините. Вы оба. Послушайте, мы здесь не для того, чтобы причинить ей вред. Какой бы план мы ни разработали, он будет осуществляться нами вместе, как обычно. — Царь слегка улыбается мне, прежде чем переводит взгляд на Николая. Чего он от меня хочет? Я не возьму его пистолет, если он на это намекает. Разве он не видит угрозы между нами?

— Почему бы нам просто не найти какую-нибудь цыпочку, похожую на нее, и не привезти ее туда? — Поли впервые заговаривает и пожимает плечами, как будто это очевидно.

— Что? Ты не можешь этого сделать! — Я не могу удержаться от крика и делаю еще один шаг вперед, но Николай вытягивает руку, останавливая меня.

— Черт. Это был бы самый простой путь. — Лев трет пальцами глаза и качает головой. Поли никак не реагирует на мою, надеюсь, угрожающую энергию. Все, что она делает, это наклоняет голову и хмурит брови, как иногда делает Николай.

Это уже слишком. Не могут же они всерьез думать об убийстве другой женщины. Я просто хочу, чтобы они ушли и вернулись позже, как только я смогу обсудить это с Николаем.

— Почему... не пугайся, но, Николай, почему она все еще жива? — Осторожно спрашивает Царь.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом. Я собираюсь отвезти ее в другое место, и ты нас не найдешь. И вы можете просто надеяться, что я не оставлю здесь гнить ваши три тела за то, что вы угрожали ей! — Николай дергает пистолетом в их сторону, заставляя меня вздрогнуть.

Он на секунду переводит свой яростный взгляд обратно на меня, стены его стоического фасада медленно трескаются. Я кладу руку ему на плечо, как только подхожу достаточно близко, и его острая челюсть сжимается, а тело вибрирует от ярости.

— Ты сказал мне, что доверяешь их мнению, — шепчу я ему, и его руки слегка дрожат. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня, но я знаю, что он не отведет глаз от грозящей нам опасности.

— Просто скажи нам почему, чувак. Мы разберемся, что бы это ни было. Не уходи, мы не причиним ей вреда, — уверяет его Лев и делает несколько шагов ближе. Я хочу крикнуть им, чтобы они отступили и не загоняли этого человека в угол между нами, но они уже должны знать, насколько он опасен. Неужели они не видят, что я пытаюсь помешать ему убить их?

— Она жива, и такой останется, потому что не заслуживает смерти. И я люблю ее. — Его голос — самый громкий в этом лесу. Наступает полная мертвая тишина, пока я смотрю на него снизу вверх.

На секунду их троих здесь нет, и Николай начинает двигаться как в замедленной съемке, или мое тело вибрирует с безумной скоростью. Мускул на его челюсти напрягается и расслабляется, когда его грудь медленно поднимается, хотя я знаю, что он едва сдерживает себя.

Мое сердце взрывается в груди, когда время ускоряется и снова начинает течь нормально.

— Ты любишь меня? — Я сжимаю в руке его рубашку, призывая его посмотреть на меня.

— Да. — Он снова опускает на меня свой мертвенно-бледный взгляд. — Теперь ты можешь послушать меня и вернуться в гребаную хижину?

— Ого, срань господня, — Лев подавляет смешок и приподнимает брови, глядя на двух других. Поли снова наклоняет голову, когда все лицо Царя комично расширяется. Я провожу рукой по подбородку Николая, чтобы заставить его посмотреть на меня, борясь с желанием поцеловать его прямо сейчас. Определенно неподходящее время. Не так ли?

— Нам всем следует зайти внутрь, ладно? Я думаю, нам нужно доверять им. Я не хочу прятаться. — Я пытаюсь придать своему тону твердость, поскольку сейчас кажусь голосом разума. Его руки на мгновение дрожат, прежде чем он опускает их и поворачивается ко мне, чтобы схватить мое лицо, все еще переполненный яростью. Я хватаю его за запястье, когда он приподнимает меня и прижимает к себе, глядя прямо в глаза.

— Хорошо. Но у меня есть правила, — говорит он мне, но его послание явно адресовано всем нам. Я киваю ему, когда мое тело воспламеняется под его требовательными, любящими прикосновениями.

— Мне все равно, падаете ли вы со скалы и она единственная, кто может вам помочь, если кто-нибудь прикоснется к ней, он умрет. И если еще кто-нибудь из вас предложит нам сделать что-нибудь, кроме обеспечения ее безопасности, вы нас больше никогда не увидите. Понятно?

Мои глаза трепещут, когда его глубокие, требовательные слова омывают меня. Вероятно, я должна была бы бояться или быть ошеломленной всем, что только что узнала, или даже просто смущаться, но рядом с ним это невозможно. Мне не нужно беспокоиться о том, что влиятельные люди захотят убить меня, у них ничего для этого нет.

— Ты... — Он понижает голос и впивается пальцами в мою челюсть, когда я втягиваю дрожащую губу в рот. — Иди внутрь и оставайся там. — Он толкает меня вверх по ступенькам, и я врываюсь внутрь, благодарная, что он может так быстро восстановить мои мысли. Черт.

— Вы трое, ваше оружие, телефоны и ключи останутся у меня. — Он встает у них на пути, пистолет висит у него на боку, а я наблюдаю за ним через окно. Фотографировать сейчас было бы... да, наверное, не самое подходящее время. Он собирает смехотворное количество пистолетов и ножей и запирает их в сарае, прежде чем завести всех внутрь.

Когда я возвращаюсь на кухню, он отрывает голову от них и смотрит на диван. В какой-то момент мне кажется, что они все хотят вести себя нормально друг с другом, осторожно оглядываясь по сторонам, но пока они следуют его указаниям. В гостиной кажется так тесно.

Парни садятся, но Поли прогуливается вокруг, чтобы все осмотреть, морщась при виде удочки, висящей на стене. Я нахожу себя немного более заинтригованной ею, чем двумя другими.

— Поли. — Предупреждающий тон Николая разносится по комнате, когда он встает перед диваном, но она не обращает на него внимания.

Вместо этого она постукивает пальцем по одной из банок с консервированными фруктами.

— Делай то, что должен. Я следую твоим правилам, но не хожу вокруг тебя на цыпочках, — рассеянно бормочет она, и