Император ярости - Джаггер Коул

Два здоровенных русских ублюдка останавливают меня перед комнатой Исаака. Опять же, парень не много говорит, поэтому легко забыть, что он не телохранитель Кира или что-то в этом роде, он фактически номер два во всей Николаевской Братве.

Я сдерживаю нетерпение, пока охранники тщательно обыскивают меня. Мне нужно поговорить с Исааком. Мне нужны ответы, сейчас, потому что у нас заканчивается время.

Все, что я слышу, эхом отдающееся в голове, — это ее крик по телефону, прежде чем Йонас оборвал звонок. Все, о чем я могу думать последние восемь чертовых часов, — это то, что он забрал ее.

Что он причиняет ей боль.

Тот факт, что эти два ублюдка думают, что у меня есть малейшее желание пронести оружие в больничную комнату Исаака, бесит.

Но наконец они кивают, открывают дверь и впускают меня внутрь.

Все глаза в комнате подозрительно поворачиваются ко мне. С одной стороны, я их не виню. Я здесь чужой. Единственный, кто не является частью братства Николаевых, и их главный босс только что был похищен средь бела дня.

Но я игнорирую их взгляды, направляясь прямо к Исааку, который ждет меня.

Парень выглядит, как чертов мешок — весь в бинтах, подключен к бесчисленным машинам, которые пищат и гудят. Он получил четыре пули в нападении, а внедорожник, в котором он был с Киром, столкнулся с чертовым мусоровозом и перевернулся шесть раз.

Он бледный, его лицо изрезано болью и порезано от разбитого стекла. Но в его глазах все еще есть ярость, которая говорит о его непоколебимой преданности своему боссу.

— Мал, — хрипит Исаак, его голос звучит грубо, но уверенно. Он кивает другим мужчинам. — Оставьте нас.

Я получаю еще несколько злобных взглядов от остальных. Но затем они с серьёзным видом кивают, поворачиваются и выходят из комнаты, оставляя меня наедине с ним в стерильном, тихом пространстве.

Исаак слегка поворачивает голову, морщась от движения.

— Я ждал тебя, — говорит он, гримасничая.

— Ты выглядишь, как ад, — бормочу я, садясь рядом с его кроватью. — Твои люди по телефону сказали, что ты отказываешься от седативных?

Он хрипит.

— Я хотел поговорить с тобой лично. Прямо сейчас я не знаю, кому могу доверять в наших рядах. Возможно, это была внутренняя работа.

Я хмурюсь.

— Если это поможет успокоить твой разум, сомневаюсь. Думаю, человек, который забрал Фрею и мою кузину, также забрал Кира.

Исаак задумчиво кивает, снова морщась.

Я наклоняюсь вперед, мои мысли мечутся.

— Расскажи, что произошло.

Исаак делает глубокий вдох, его лицо становится жестким.

— Это была ловушка. Мы ехали по West Side Highway, и вдруг мусоровоз — из ниоткуда — врезался в нас. Водитель и человек на переднем сиденье погибли мгновенно. Два внедорожника позади нас с нашими людьми образовали периметр. Но из кузова мусоровоза высыпалось около дюжины ублюдков — маски, тактическое снаряжение. Настоящие профессионалы, — он хрипит с ненавистью. — Я защищал Кира изнутри машины, но…

Он стискивает зубы, и его глаза становятся горькими.

— Но тебя подстрелили четыре раза. Может, дашь себе поблажку? — бормочу я.

— Нет, — Исаак качает головой. — Никаких поблажек. Никаких оправданий. Моя единственная цель — защищать Кира. Я провалился.

У меня нет времени успокаивать русскую вину прямо сейчас.

— Ты что-нибудь помнишь о том, что произошло? Прежде чем ты отключился?

Он кивает.

— Да. Они определенно были профессионалами. Я заметил несколько их татуировок. Почти уверен, что это были Крви и Новца.

Черт.

— Сербский наемный отряд?

Исаак снова кивает.

— Да. Хорошие, хорошо обученные. Очень дорогие. — Он сдерживает очевидную боль, его глаза поворачиваются ко мне. — Этот человек, который забрал Фрею и твою кузину… Кто он?

Моя кровь превращается в кислоту.

Кто-то, кого я должен был убить много лет назад, сразу после того, как проткнул Каспера вилами после того, как он убил Филипа.

Я должен был знать. Должен был знать, что зло в нем, даже когда он был мальчишкой, только вырастет, загноится и распространится, как яд.

— Просто кто-то из моего прошлого, у кого есть счеты, — бормочу я, голос резкий и холодный.

— Он богат? Хорошо связан?

Я качаю головой.

— Не знаю. Насколько мне известно, нет.

— Они есть, если нанял Крви и Новца, — хрипит Исаак мрачно. Он качает головой. — Черт. Кир и Фрея… похищены. — Его лицо темнеет, боль мелькает в глазах, когда он поднимает их на меня. — Он не просто мой босс, и она не просто моя подопечная или коллега, — хрипит Исаак. — Они оба как семья для меня. Они моя семья, вместе с Анникой, даже теперь, когда она замужем за твоим кузеном.

Часть меня сегодня стремилась высказать Исааку своё недовольство и спросить, известно ли Киру, что Фрея — его дочь. Но довольно очевидно, что сам Исаак не знает об этой связи, и у меня нет времени играть в генеалогическое древо с ним.

— Исаак…

Нас прерывает медсестра, входящая в комнату. Она снимает несколько показаний с приборов Исаака, а затем улыбается ему.

— Вы готовы?

— Да, спасибо.

Я наблюдаю, как она вводит что-то в его капельницу.

— Что, черт возьми, это? — рычу я.

Она смотрит на меня с любопытством.

— Вы родственник?

— Нет.

Она не отвечает, просто возвращается к завершению введения чего бы то ни было, что она ему дает. Она выбрасывает шприц, делает еще несколько записей, похлопывает Исаака по руке, бросает мне не слишком скрытый грязный взгляд и затем уходит.

Я хмурюсь, поворачиваясь к нему.

— Исаак, что, черт возьми, она тебе только что ввела?

— Я, как и ты, знаешь ли, был один в этом мире… без семьи. Но потом я встретил Кира. И через него — моих братьев и сестер Николаевых. Дэмиена. Аннику. Фрею…

С легким недовольством я наклоняюсь и достаю из мусорного ведра маленький флакон, который выбросила медсестра.

Черт.

Это, бля, морфин. Мой взгляд резко возвращается к Исааку, и только тогда я понимаю, что он держал в руках маленький выключатель, чтобы вызвать медсестру для обезболивания.

Исаак — крепкий сукин сын, но похоже, что ему наконец нужно снять остроту боли. Что означает, что у меня больше нет времени, чтобы выудить у него подробности нападения.

— Исаак, если ты можешь вспомнить что-то еще…

— Мне жаль, Мал, ничего больше нет, — хрипит он своим густым русским акцентом. Его глаза обращаются ко мне. — Найденная семья важна. Моя спасла меня. Я не знаю тебя, но думаю, что, возможно, твоя