Император ярости - Джаггер Коул

Я здесь ради нее. Потому что я знаю Фрею. И я знаю боль и страдания, которые увидел в ее глазах на днях, когда ее дух, который я так люблю, сломался прямо передо мной.

Мне нужна правда, потому что без нее я потеряю ее навсегда. И это не вариант.

Стучу костяшками пальцев по черной двери с золотым орнаментом.

— Войдите, — раздается глубокий английский баритон.

Я поворачиваю ручку и вхожу в роскошный, тускло освещенный, элегантный кабинет. Высокий мужчина с темными волосами стоит у камина, одетый в безупречный серый трехчастный костюм и держит в руке бокал. Он поворачивается, чтобы его бурные голубые глаза встретились с моими.

— Мал, — тихо произносит Адриан, качая головой. Он подходит ко мне, пока я закрываю за собой дверь, пожимая мою руку с твердостью, которую я могу оценить. — Я знал, что однажды наши пути пересекутся. Пожалуйста, присаживайтесь. Выпьете?

Я качаю головой и пропускаю любезности.

— Мне нужно знать о Кире Николаеве, Уильяме Линдквисте и моей семье.

Адриан поднимает бровь, его виски на полпути к губам, пока он усмехается.

— Это все?

— Выбор за вами, в каком порядке я получу эту информацию, но да. Мне нужно знать, как мой дядя знал их обоих и как они знали друг друга.

— Сразу к делу, я вижу. — Он усмехается про себя, качая головой. — Очень похоже на твоего дядю.

Он кивает на глубокий зеленый диван позади меня. Я сажусь на него, пока Адриан садится напротив меня в королевское кресло, откидывается назад и изучает меня некоторое время, прежде чем снова заговорить.

— Ларс был хорошим человеком, Мал. Я уважал его. Он был одним из моих лучших друзей. — Он качает головой, вздыхая. — То, что случилось с твоей семьей, было поистине чудовищным. Мне жаль.

— Он рассказывал мне истории о Королях и Злодеях, — рычу я. — Я знаю, что это была университетская группа, но была ли она также связана с мафией?

Адриан тихо улыбается, качая головой.

— Нет, мой мальчик. Это действительно была просто разношерстная компания мужчин из всех слоев общества и с обеих сторон медали. Центром был Томас Эшфорд. Затем были я, Ноэль Рэнсом, Брэддок Маккрид, Кристофф Винтер, Оливер Принс, Мэддокс Рук и, конечно, твой дядя Ларс.

— Просто клуб, — скептически бормочу я.

Я узнаю большинство имен, которые он только что назвал. Оливер Принс, возможно, стал больше затворником в последние годы, но этот человек был… вероятно, все еще есть… одним из самых богатых и проницательных бизнесменов во всем Соединенном Королевстве. Как и Ноэль Рэнсом. Кристофф Винтер звонит в колокольчик как номер два в семье Братвы Цаваковых. Брэддок Маккрид, черт возьми, бывший член парламента. И, конечно, Адриан — глава одной из самых могущественных криминальных семей в мире.

Это серьезные тяжеловесы. И они были собутыльниками в чертовом колледже?

Адриан пожимает плечами.

— Просто клуб, обещаю тебе. Мы были друг для друга, конечно, когда могли. Но это все. Никакого иллюминатского грандиозного плана мирового господства.

— Почему вы называли себя Королями и Злодеями?

— Потому что в каждом из нас, — рычит Адриан, — во всех мужчинах есть и король, и злодей. Это зависит от человека, кем он решит быть.

— Не всегда это зависит от человека, — бормочу я, стиснув зубы. — Иногда мир выбирает за тебя.

— Тогда ты выбираешь снова, для себя, — парирует Адриан. — Никто тебя не останавливает. Твой дядя согласился бы со мной в этом. Но ты здесь не для того, чтобы говорить о моих университетских собутыльниках, верно?

Я делаю размеренный вдох и внимательно смотрю на него.

— Как моя семья так сильно поссорилась с Уильямом Линдквистом? Мой дядя вел с ним дела, но только изредка. Когда он это делал, это было выгодно обоим.

Это одна из вещей, которые я никогда не мог понять. Ларс и Уильям не были друзьями или чем-то вроде того. Но они вели дела вместе, и оба получали от этого прибыль. До того дня, когда люди Уильяма ворвались на нашу территорию и начали стрелять.

Адриан хмурится, отводя взгляд.

— Ответь мне, — рычу я.

Небольшая улыбка появляется на его губах, когда он снова смотрит на меня.

— Ты действительно племянник своего дяди. — Он вздыхает. — Дело не в том, что что-то изменилось между Уильямом Линдквистом и Ларсом. Дело в том, что что-то изменилось между Уильямом и Киром.

Окей, это становится еще менее понятным.

— Какого черта это имеет отношение к моей семье?

— Ничего, — хрипло говорит Адриан. — И все же все. Проблема была в том, что после того, как Уильям обнаружил связь, он также узнал, что Ларс знал об этом.

— Связь?

Адриан замолкает, странно глядя на меня.

— Я предполагал, что ты знаешь.

Раздражение поднимается по моей шее, сжимая челюсти, когда я смотрю на него.

— И почему это?

— Ну… потому что ты был воспитан своим дядей… и, конечно, твой дядя знал, учитывая, что он был так близок с Киром…

Я замираю, звон начинает звучать в моих ушах.

— Мой дядя не знал Кира Николаева.

Адриан медленно качает головой.

— Боюсь, ты ошибаешься. Они были друзьями. Близкими, на самом деле.

— Что?

— Их познакомил Кристофф Винтер, который дружил с обоими. Кристоффа, как я предполагаю, ты уже знаешь, учитывая выражение твоего лица, когда я упомянул его раньше…

Да, есть причина, по которой Адриан — король подполья. Он ничего не упускает. Это я ему отдам.

— …это заместитель Миши Цавакова. Был им годами, даже работал на ублюдка-отца Миши до этого. Вот как он и Кир знают друг друга, через мир Братвы. А Ларса он знал через Королей и Злодеев.

Я пытаюсь переварить это: Кир и мой дядя были чертовыми друзьями.

Какого черта я никогда об этом не знал?

Мои брови хмурятся.

— Вернись к тому, что ты сказал раньше, о связи.

Рот Адриана сжимается, и болезненное выражение появляется на его лице, когда он смотрит в камин рядом с нами и подносит бокал к губам.

— Мы не выбираем, в кого влюбляемся. Жизнь была бы намного проще, а история человечества гораздо менее кровавой, если бы это было так.

— У кого была связь, — рычу я.

— У Кира, — тихо рычит Адриан. — И Петры Линдквист.

Звон в моих ушах становится громче.

— Что?

— Я не знаю подробностей, но я знаю, что у Кира и Уильяма были какие-то дела вместе, и я предполагаю, что так Кир встретил… эм… запретный плод. Это длилось недолго, насколько я знаю, но был ребенок, — печально говорит Адриан, качая головой. — Твой дядя знал об этом, но молчал.