Император ярости - Джаггер Коул

Прокручиваю вниз. Мои пальцы дрожат, но я не могу остановиться. Я должна узнать больше. Слова сливаются воедино, пока я читаю.

Резюме отчета: Свидетельства указывают на то, что Кир Николаев мог быть ключевым игроком в падении семьи и империи Линдквистов, начиная с разрыва связей с Уильямом Линдквистом. Исторические записи указывают на то, что Кир мог организовать ответные действия, приведшие к падению Уильяма Линдквиста и, в конечном итоге, его криминальной империи.

Возможный мотив: Предательство Петры Линдквист, связь с Киром Николаевым…

Погоди, ЧТО.

Какого черта?!

Кир и моя мать? Это невозможно. Этого не может быть.

Я прокручиваю быстрее, больная потребность копаться в каждой ужасной детали. Затем я замираю.

Основной субъект: Фрея Линдквист, также известная как Фрея Холм

Мое собственное имя, выпрыгивающее со страницы, как пощечина. Сердце колотится в груди, воздух вокруг внезапно становится слишком густым, слишком удушающим.

Моя кровь стынет, когда я читаю подробный профиль обо мне, мой ум отшатывается от клинического анализа моей жизни:

Субъект идентифицирован как близкий соратник Кира Николаева, выросший в семье Линдквистов. Потенциальный актив из-за близости к Николаеву. Рекомендуется использовать эмоциональную связь для получения доступа к личным делам Николаева. Тесная связь между субъектом и целью может оказаться неоценимой для сбора разведданных и установления контроля над Николаевым.

Слова потенциальный, актив и использовать эмоциональную связь прожигают мой мозг.

Я всего лишь пешка.

Каждый момент, проведенный с Малом — все, чем мы делились — было ничем иным, как холодной, расчетливой тактикой.

Ложь.

Тысяча ужасных мыслей одновременно наводняет мой разум, скручиваясь и сгущаясь внутри моей груди, наполняя меня ужасом. Это то, чем я была для него? Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый шепот, стон, вздох — всего лишь способ приблизиться к Киру?

Меня тошнит.

Желчь поднимается в горле, но я не могу оторвать взгляд от экрана.

Там настоящие фотографии наблюдения — размытые изображения меня, сделанные в разных местах за последние несколько месяцев. У особняка Кира, в том ресторане в Токио, даже снимок, где я выхожу из бара с Дэмиеном. На каждом из них красный круг обведен вокруг меня, выделяя меня как цель.

Последняя строка, выделенная жирным шрифтом, завершает все, заставляя мою кожу покрыться мурашками.

Фрея Линдквист может быть ключом к разгадке операции Кира Николаева. Рекомендуется полное расследование семейных связей.

Я не могу дышать.

Захлопываю ноутбук, мои пальцы дрожат, тошнота накатывает волнами.

— Фрея…

Я резко оборачиваюсь на звук его голоса, мгновенно спрыгивая с дивана. Мал стоит в дверях, его лицо темное и напряженное.

— Это не то, что…

— Кажется?! — я кричу. — Тогда что это, Мал?!

— Фрея… — его голос низкий, почти умоляющий. — Дай мне…

— ЧТО. ЭТО. ТАКОЕ. МАЛ!! — я снова кричу, мое сердце разрывается, пока я смотрю на него. Мое зрение затуманивается слезами. Кажется, будто яд разливается по моим венам, заражая каждый уголок моего существа.

Он колеблется на секунду.

— Я изучал теории, вот и все, — тихо говорит Мал, его голос напряжен. — Мне нужно было узнать правду о Кире. О твоей семье…

— О моей семье? — я в недоумении смотрю на него, мой голос дрожит. — Ты серьезно веришь всему этому?!

Мал отводит взгляд, его челюсть напряжена.

— Не всему.

— Ты действительно думаешь, что Кир причастен к смерти твоей семьи.

— Я… возможно.

Комната кружится, пока я не чувствую, что вот-вот рухну под тяжестью всего этого.

— Это то, почему ты сблизился со мной?! — я задыхаюсь, мой голос дрожит. — Все это было просто способом добраться до Кира?!

— Нет, — он быстро рычит. — Нет, Фрея, я не…

— Ты был! — я кричу, моя грудь вздымается. — Ты следил за мной и расследовал меня всю мою жизнь! Строил планы против меня и моей чертовой семьи!

Лицо Мала искажается от досады, он пытается найти подходящие слова.

— Фрея, ты должна понять…

— Я доверяла тебе! — мой голос срывается, слезы наконец переполняют меня. Я смахиваю их с гневом, ненавидя, что он видит меня такой слабой и уязвимой. — Было ли хоть что-то из этого настоящим, Мал?! Или я была просто частью твоего плана?

— Фрея, послушай меня, — говорит Мал, его голос полон эмоций. Он делает шаг ближе, протягивая руку ко мне. — Ты должна поверить мне.

Я не верю ему. Не могу. Не сейчас. Поэтому, когда он движется ко мне, пытаясь дотронуться, делаю то, чего никогда не делаю, когда дело касается его.

Я отступаю.

— Не смей трогать меня, — шиплю, мое сердце разбивается с каждым словом. — Мне нужно, чтобы ты ушел, — хрипло шепчу я, мой голос срывается.

Мал качает головой.

— Я не сделаю этого.

— Уйди. — Я шипю. — Убирайся.

— Я не уйду, пока не смогу объяснить, — рычит Мал, его голос напряжен.

— Объяснять нечего, — шепчу я, мой голос пустой. — Ты сказал достаточно. Сделал достаточно.

Челюсть Мала сжимается, он все еще стоит там, его грудь поднимается и опускается с каждым прерывистым вдохом, его рука все еще протянута ко мне. Его глаза, некогда холодные и непроницаемые, теперь наполнены чем-то глубоким и отчаянным.

— Фрея, я люблю тебя.

Я полностью разбита. Начинаю рыдать, не в силах остановиться. Весь мой мир переворачивается, я шатаюсь и отступаю от него.

— Уйди…

— Нет ни единого шанса, — он твердо рычит, — что я уйду…

— Если ты не уйдешь, — шепчу я. — Я уйду.

Комната затихает.

Мы оба видим дневной свет, проникающий через окна, блокирующие ультрафиолет. Он понимает угрозу, которую я только что произнесла.

— Фрея… — тихо говорит Мал. — Просто…

— Неон.

Все замирает и становится тихо.

— Неон, — я снова задыхаюсь шепотом.

Моя губа дрожит. Слезы наворачиваются на глаза, когда они встречаются с глазами Мала.

И затем, без лишних слов, он разворачивается и уходит.

Дверь тихо закрывается за ним, оставляя меня в слезах, мое сердце разбито на тысячу осколков.

40

ФРЕЯ

Последние три дня я пряталась, надеясь, что если буду избегать мир достаточно долго, он забудет о моем существовании. Мал определенно забыл. Он исчез: никаких сообщений, звонков, ничего — словно растворился в эфире после нашего скандала, оставив после себя только пустоту.

Даже если это больно, я знаю, что это было необходимо.

Разорвать связи. Уйти. Забыть.

Я делала это миллион раз по миллиону разных причин. Почему этот раз должен быть другим?

Потому что раньше это не означало оставить человека, которого ты, возможно, любишь.

Стискиваю зубы, отказываясь позволить этой мысли закрепиться в моей голове. Я не буду думать это слово о том, кто мог вот так