Половина пути - Юля Тихая

Хорошее имя. Выжженные буквы на сетчатке. Выбитые в граните. Табличка в зелени, вянущие цветы, маленький бессмертный огонёк. Образ — всё равно что кусок льда в затылке.

И Брент заставил себя смотать сопли и собраться.

Глава 11

— Так закрыто же сегодня? Неприёмный день, обработка документов…

— Ну, закрыто и закрыто.

Вид у Ольши был забавный: она смотрела на Брента снизу вверх, чуть расширенными удивлёнными глазами. Примерно такое же лицо у неё иногда бывало от поцелуев.

Посмеиваясь и чувствуя себя фокусником, Брент постучал во вторую дверь, служебную, и совсем скоро пропустил её внутрь.

Если говорить строго, наверное, это было не самое достойное офицера поведение. Использование личных связей и всё такое. Но Брент проходил вчера мимо комиссариата и видел и длиннющую двухвостую очередь, и драку на крыльце, в которой гордая женщина, вся искорёженная ранениями, избила двоих парней костылём. И это не Светлый Град — Воложа; ждать документов в этой очереди можно было вечность или даже немного дольше. Сейчас, в первые месяцы после войны, такое творилось во многих государственных учреждениях, про клиники и говорить нечего.

Разумеется, вопрос ожидания решался деньгами или знакомствами. Платить Бренту претило (хотя, чего уж там, он вполне мог бы слегка переступить принципы при необходимости), в самом паспортном столе он никого не знал. Зато с полковником из комиссариата они были знакомы ещё с осады, и тот был посвящён в некоторые подробности фортификаторной «битвы переправ» на подступах к городу. Словом, Бренту не отказали в маленькой просьбе. Все нужные запросы улетели ещё вчера, а часть ответов тогда же и вернулась.

Нехорошо, да. Но Брент представил, как Ольша несколько недель обивает пороги столичных инстанций, не имея возможности даже доехать до дома, хотя до него всего-то несколько часов пути на дилижансе, — и принял решение смириться с несовершенством мира и государственного аппарата.

Не нужно ей этого. Никому не нужно, но в его силах помочь хотя бы ей, и её он обещал проводить до дома.

В пустых коридорах Ольша жалась к боку Брента, и от этого у него что-то переворачивалось внутри. Хрупкая такая, тоненькая. В куртке этой дурацкой с чужого плеча, взъерошенная, как воробей. Ботинки ей сильно велики, она обматывает ступни двумя портянками и заталкивает в носок тряпку. Сидеть в повозке нормально, а ходить так — верный способ сбить ноги в кровь.

Ей бы туфли носить, красивые, лаковые. Чулки и платья, драповое пальто. Трусики, опять же. Чтобы тонкая полоска кружев, которая даже и не скрывает ничего… Но Ольша «порядочная», — она этого не примет, конечно.

Смешная. В рот взять — нормально, а вот если ей мужчина бельё купит — так это конец света.

Брент бережно сжал её ладошку в своей, заглянул в кабинет, кивнул замученному мужчине за столом и сел на стул в коридоре. Подождать всё-таки придётся, у служащих здесь свои порядки, и слишком уж в них лезть было бы совсем некрасиво. Да и нет никакой проблемы в том, чтобы посидеть здесь пусть и пару часов, — это всё равно куда меньше месяца-двух, которые были бы без вмешательства полковника.

Повлиял ли так домашний дух, мрачная энергичность Таля или же близкая встреча с Налидой, но только в Воложе Брент стал замечать: Ольша ведь всё ещё не в порядке. Да, куда лучше, чем была в самом начале. Но сегодня она снова проснулась среди ночи от кошмаров, врезала ему локтём в нос, а потом так надолго ушла в умывальную, что Брент всерьёз подумывал пойти её оттуда вытаскивать. От нелепых ухаживаний Таля она вздрагивала, как будто уговаривала саму себя потерпеть, хотя Таль был безобидно брешущей собакой, это всякому ясно. И отец утром притащил ей целую батарею склянок с травками и микстурами, Ольша ещё отчаянно мялась, что всё это должно быть ужасно дорого.

— Лекарства — от чего? — прямо спросил Брент по дороге, так и не придумав, как сформулировать повежливее.

— Круги под глазами жёлтые…

Брент обогнал её на шаг и попытался разглядеть эти самые жёлтые круги. Нет, наверное, это только медики замечают каким-то своим особым зрением.

— Ройтуш сам предложил, — виновато сказала Ольша. — Вчера ещё, порасспрашивал, в глаза посветил, в горло… сказал, отравление тяжёлым чем-то там, это из-за депрентиловой пыли, там же работать надо в респираторе, но… предложил попить всякое общеукрепляющее и ещё какую-то соль, она что-то там связывает. Я опять ничего не запомнила.

— Опять?

Ольша неловко пожала плечами, а Брент вздохнул. И теперь аккуратно поглаживал тонкие пальчики.

Домой ей надо, вот и всё. Упрямство и сильный характер — это хорошо, но они не заменят возможности отлежаться в тишине, отогреться и выплакаться.

Мать у Ольши, правда, слегка с придурью. Брент попытался себе представить нормальную женщину, у которой дочь почти год была в плену, а та написала ей письмо про мужнин карьерный рост и музыкальный талант малолетнего внука, — представлялось плохо. Но, может быть, она просто в шоке, не понимает, о чём говорить. Так бывает, Брент первое время рядом с Талем с трудом подбирал слова.

Зато у Ольши был отец, и он добился того, чтобы дочь включили в списки военнопленных на обмен. Тот обмен, правда, был отменён марельской стороной, когда полки вышли на линию Кальпетина. Но, по крайней мере, о её судьбе беспокоились.

Ей станет лучше дома. Конечно, станет. Для этого и существует дом.

Глава 12

— Заходите.

Служащий был тощий, с глубокими залысинами и впавшими щеками, и тяжёлые серо-жёлтые тени у него под глазами образовались безо всякого депрентила. Левое веко у него неритмично подёргивалось, и Брент старался смотреть только в здоровый глаз, но всё равно понемногу сбивался.

Извинился за вмешательство. Поставил на стол бумажный свёрток, набор тан-жавских травок для чая: достаточно приличный подарок, не слишком формальный и непохожий на взятку. Служащий безразлично кивнул.

— Моё имя Лант Золкий, старший инспектор по делам рядового состава. Документы все пришли, мне нужен жетон, пожалуйста.

Ольша вытащила из ворота жетон, придвинулась ближе, передала металлическую бляху из рук в руки. Лант разглядел его на свету, позвенел по краю иголкой, макнул обратную сторону в чернила и отпечатал на листе, что-то в этом отпечатке рассмотрел в лупу. Вернул Ольше жетон — Брент молча протянул ей свой платок. Служащий тем временем не глядя снял с полки тяжёлую папку, вынул из неё