Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

Ни одна из них ничего не говорит, и я не поднимаю глаз, но мой рот тоже не останавливается.

— Мне кажется, я сломлена. — выдавливается из меня, мои легкие душат меня. — Рядом с ними я чувствовала себя как дома.

От моего сдавленного смеха по моей щеке скатывается слеза, и я спешу вытереть ее, опустив голову и зажмурив глаза.

— Они причинили тебе боль. — прямо говорит Эмма, в ее тоне нет осуждения, просто утверждение.

— Они это сделали. — киваю я, а затем: — Я думаю, что, вероятно, заслужила это. — я произношу эти слова со дрожью, испытывая смешанные чувства по поводу всего, что я теперь знаю, кто-то должен взять на себя ответственность за то, что мой отец сделал с этими детьми.

— Ты определенно этого не заслужила. — холодно и прямо говорит Эмма, и я чувствую, как сжимается мое сердце.

— Я трахнула Беннетта. — я закрываю глаза тыльной стороной ладони, качаю головой, сдерживая рыдания. — Этим я предала их.

— К тому времени они уже издевались над тобой, милая, это вообще не имеет никакого отношения к тому, почему. Ты знаешь это. — говорит Эмма, и я слышу, как Бонни подходит ближе, на шаг, в комнату, дверь все еще открыта, а я не могу сдержаться.

— У меня был секс с Флинном в пятницу. — я запускаю руки в волосы, дергаю за корни, так легче признаться, не глядя на них, не видя их реакции. — Я трахнула его, а потом оставила в гребаной кабинке в туалете.

Я едко смеюсь над собой, разворачиваясь к ним спиной.

Открываю глаза, дрожащими пальцами перебираю страницы блокнота, с затуманенным взором открываю упаковку таблеток, бросаю две в рот, запрокидываю голову и проглатываю их, уставившись в потолок.

— Милашка, тебе разрешено трахаться с кем хочешь. — тихо говорит Эмма, когда я тяжело выдыхаю.

— Теперь они никогда не захотят, чтобы я вернулась. — всхлипываю я, мои плечи сильно трясутся. Это то, о чем я думала последние четыре дня. — Теперь они, блядь, никогда меня не захотят.

Мои колени дрожат, и они ударяются об пол, прежде чем я успеваю остановить падение, закрывая лицо руками, поскольку у меня начинается нервный срыв.

— Ты этого хочешь? — Бонни спрашивает: — Ты хочешь их вернуть, детка, всех?

Это все, чего я хочу.

— Это не имеет значения. — выдыхаю я, втягивая воздух и вытирая нос тыльной стороной ладони. — Это не имеет значения.

Это как заклинание для меня, когда я расслабляюсь, осознавая тот факт, что Экстази скоро начнет действовать, возможно, слишком быстро, и мне придется принять больше, чтобы пережить ночь, но мы собираемся пить, и смешав его с алкоголем, я почувствую, что мой кайф длится дольше. Либо так, либо это вырубит меня на ночь, и я наконец-то высплюсь как следует. Я ничего не принимала с тех пор, как увидела Флинна. Мои нервы были на пределе, и я была чертовски несчастна. Но теперь я начинаю чувствовать себя лучше.

— Теперь это не имеет значения, мне лучше. — я улыбаюсь, хотя никто меня не видит, обнажаю зубы, откидываюсь на пятки, глубоко дышу, вытирая глаза. — Теперь мне лучше.

Дверь захлопывается за моей спиной, и я резко оборачиваюсь, переводя взгляд с одной девушки на другую.

Губы Бонни на мгновение беззвучно шевелятся, а затем она улыбается, пожимая одним плечом, а другую руку прижимая к бедру:

— Ветер.

Эта вечеринка чертовски дикая.

Я посасываю какую-то фруктовую дрянь для вейпа, которая, как сказал мне какой-то парень в бежевых брюках, на вкус как манго. Я сказала "нет", потому что ненавижу курить, и я больше кашляю, чем курю, но потом он сказал мне, что это ароматизированное масло каннабиса, и я тут же схватила его.

Я не знаю, хочу ли я принять больше таблеток, чем те три, которые я уже проглотила сегодня, и ту, которую я раздавила, чтобы понюхать в ванной, когда мы вначале приехали сюда и я увидела, сколько людей набилось в этот огромный особняк. Я не думала, что такое количество людей может находиться стенка на стенку, когда площадь помещения исчисляется, по крайней мере, пятизначной цифрой.

Едкий привкус все еще присутствует в глубине моего горла, как напоминание о том, что больше пить нельзя. Но моя кожа стянута, а мышцы расслаблены, и я просто жду подходящего момента, чтобы вернуться наверх, в ванную, которой мы пользовались, когда вначале приехали, и принять еще.

Ветер уносит густое облако дыма с фруктовым ароматом туда, где я сижу на задней террасе. Слишком много лиц девушек, которых я на самом деле не знаю, окружает меня, но все они кажутся крутыми. Никто не пытается заговорить со мной, но здесь нет такого жуткого парня, как на последней домашней вечеринке, на которую я ходила, так что я не возражаю.

Откидываюсь на спинку Г-образного дивана, перед ним стеклянный журнальный столик, заваленный раздавленными консервными банками, пластиковыми стаканчиками, сигаретными пачками и пролитыми напитками.

Я игнорирую весь этот беспорядок, пальцы трясутся, чтобы убрать его, чтобы я могла сосредоточиться на чем-то другом, кроме моего парализующего беспокойства, угрожающего резко вернуться. Я смотрю в сад за домом. Густые деревья одновременно манят и пугают. Тихо, вдали от людей, которых я не знаю на этой вечеринке. Однако там нет света, а это значит, что это определенно не для меня.

Я вдыхаю фруктовую смесь из вейпа, который держу в руке, и мои легкие наполняются искусственной сладостью. Я смотрю на луну, выдыхая дым.

Чьи-то руки хватают меня сзади за плечи, и я вздрагиваю, дергаясь в крепком захвате, но так же быстро расслабляюсь при звуке знакомого хриплого хихиканья.

— Там есть горячий парень, которого я хочу трахнуть, пойдем потанцуем со мной! — Бонни смеется.

Ее ногти впивались в мою обнаженную кожу, плечи, грудь и верхняя часть спины были обнажены в платье, которое Эмма надела на меня. Слишком выставлены мои ноги, чтобы чувствовать себя по-настоящему непринужденно. Что-то короткое, без бретелек и в обтяжку, к счастью, черного цвета.

— Пожалуйста. — она подпрыгивает вверх-вниз, давя мне на плечи.

Тогда я смеюсь, чувствуя легкость, когда встаю, бросаю вейп на стол, киваю головой, ступая между согнутыми ногами девушек, сидящих на диване рядом со мной. Я позволяю Бонни взять меня за руку, отвести обратно в переполненный дом, и я не возражаю против этого. С трудом чувствую окружающих меня людей, их скользкую от пота кожу, их глаза.

Я позволяю себе опуститься, когда руки Бонни хватают меня