Империя предрассудков - Панна Мэра

Мне нечего было ей возразить. Когда-то давно, разговаривая ночью с Варварой, я сама придерживалась подобного мнения. Я смотрела на мир через призму логики и рассудительности, а потом позволила эмоциям одержать верх. Вероятно, если бы я захотела, я бы смогла побороть в себе и внезапно разгоревшееся пламя страсти.

– К слову, – внезапно заговорила Фаня, явно намереваясь сменить тему, – я как раз собиралась писать тебе с приглашением к встрече. Хотела обсудить кое-что.

Я вопросительно посмотрела на подругу.

– Как давно ты была у Жуковских? – поинтересовалась она, отхлебнув терпкий Эрл Грэй.

– Вот уж полгода как. Что-то стряслось?

Первым делом меня одолел страх. Я прекрасно помнила, сколько им пришлось пережить после покушения на Александра, а история с их преследованием до сих пор не была закончена.

– Их сыну, что остался жив, удалось сбежать с каторги.

– Правда? Быть не может! – воскликнула я радостно, – постой, а ты откуда знаешь?

Фаня многозначительно улыбнулась.

– Я поддерживаю связь с Жуковскими так же, как и ты. Тем более … – вдруг девушка встала со своего кресла и направилась к столу, заваленному книгами и бумагами. Этот стол был еще более захламленным, чем рабочее место Константина, поскольку тот хотя бы иногда разбирал свои завалы.

Не прошло и минуты, как Фаня протянула мне маленькую книжечку, однако открыв ее, я мгновенно поняла, что она содержала всего две страницы.

– Паспортная книжка? – уточнила я, бегло просматривая содержимое. – А кто такой Павел Андреевич Румянцев? – спросила я, внимательно читая описание господина в паспорте.

– Это сын Жуковских. Да, я сделала ему поддельные документы.

– Ты что сделала? – не поверив ее словам, уточнила я.

– Что тебя удивляет? Человек сбежал с каторги, ему нельзя разгуливать с настоящими документами, тем более их у него все равно отняли. Жуковские попросили меня помочь их сыну, чтобы он мог покинуть Империю. Я не могла отказать.

– Но как ты смогла достать заграничный паспорт? – спросила я, а затем вдруг поняла, что это прозвучало довольно наивно.

– У меня есть деньги, – просто ответила девушка, – к слову, себе я тоже такой сделала. Разве что подделывать ничего не пришлось.

Тут уж я насторожилась.

– Ты куда-то собираешься?

Внезапно лицо Фани сделалось серьезным. Она неохотно взяла со стола еще одну бумажку и присела на кресло.

– Помнишь, я говорила тебе, что не собираюсь всю жизнь оставаться держательницей публичного дома?

– Фаня…, – я начинала понимать к чему она клонит.

– Да, я собираюсь уехать в Париж. Я так устала от постоянных наплывов полиции в мое заведение, чтобы уличить меня в чем-то противозаконном, устала от бесконечного шума и гомона, от разврата и всего цирка, что происходит в стенах этого учреждения. Я просто хочу есть вкусные профитроли на уютной террасе в пригороде Парижа и ничего не делать!

Удивительно, но я очень хорошо понимала подругу, я и сама сейчас не отказалась бы от тишины и спокойствия.

– Особенно плохо дела с полицией, ума не приложу, кому я перешла дорогу, но в последнее время, они делают все, чтобы отнять у меня бордель.

Я сочувственно похлопала Фаню по плечу.

– В таком случае, конечно, тебе лучше уехать как можно раньше.

– У меня билет на поезд через две недели, но не уверена, что получится уехать на этом поезде, – вздохнув, поделилась Фаня.

– Почему же?

– У меня остается незаконченное дело. Сын Жуковских прибудет в П. только к концу июля, а я должна передать ему паспортную книжку. Было бы проще поручить это кому-то, а самой уехать, но у меня здесь нет доверенных лиц настолько близких, чтобы пойти на столько огромный риск.

– А через Жуковских не получится? – уточнила я.

– Ты что? За ними и так следят без перерыва. Если их увидят вместе с сыном, сбежавшем с каторги и поддельными документами, это точно не пойдет в плюс их оправдательному приговору. С Георгием они могут увидеться в любой точке мира, но только не на этой территории.

– Значит, они все планируют покинуть страну? – мысль о том, что вскоре я останусь совсем одна, казалась невыносимой.

– Увы. Им важно, чтобы семья была вместе. Особенно после того, что всем Жуковским пришлось пережить. Сперва Георгий должен переправиться на пароме в соседнее княжество, а уже оттуда они вместе отправятся путешествовать по миру.

На секунду я призадумалась. Фаня уезжает. Документы передать не может. Жуковским видеться ни с Фаней, ни с сыном небезопасно. Им нужен был надежный посредник. И тогда я подумала:

– Я могла бы передать паспортную книжку. Я ценю этих людей не меньше, чем ты, а потому помощь им – для меня честь.

Фаня смотрела на меня так, словно не верила, что я справлюсь.

– Ты понимаешь, что это очередной риск? Вас могут задержать. И тогда у полиции появится к тебе много вопросов. Например, откуда у тебя поддельные документы, и каким образом ты оказалась в компании беглого каторжника.

– Фаня, – резко оборвала я девушку, – я танцевала у тебя в борделе прямо под носом Константина. Шанс, что нас поймают где-нибудь на центральной площади в людный день просто ничтожный. Давай документы, я передам их Жуковскому.

Та неохотно протянула мне книжечку.

– Звучит логично, вот только ты упустила одну вещь. Сейчас все сидят по домам, праздники и мероприятия отменены из-за смерти Императрицы. Как ты собираешься слиться с толпой, если ее нет?

Я помедлила с ответом, а затем довольно улыбнулась.

– Сейчас нет. Но будет. Во время погребальной процессии.

На лице Фани легко читалось молчаливое восхищение.

– Не думала я, что ты такая бессердечная, – голос ее звучал без упрека, но мне на миг стало неудобно.

– Лучшего момента мы не найдем. На улице будет каждый житель города, а потому Жуковский сможет беспрепятственно пройти чуть ли не в сам императорский дворец. Мне лишь нужно знать место и время, где он будет меня ждать.

На этот раз Фаня и не думала шутить.

– Об этом не беспокойся, я обо всем договорюсь за несколько дней до намеченной даты и отправлю тебе координаты. Ты же помнишь, как приблизительно выглядит Георгий Жуковский?

– У него выдраны ноздри, – произнесла я отрешенно, – думаю, это достаточно точная примета.

Мы обменялись сочувствующими взглядами.

– Но будь