Божественная одержимость - Кристина Руссо

взгляды встретились. Его рука обхватила мое лицо, прежде чем он наклонился, целуя меня так мягко и со сладким притяжением.

Я тяжело дышала, и он тоже.

— Прости, детка. — Прошептал Он мне в губы. — Я знаю, я обещал, что не буду...

Я прижалась губами к его губам, застонав в поцелуе. Его рука зарылась в мои волосы, теребя их, пока он целовал меня сильнее.

Прошел всего месяц, но… Это было слишком долго.

Я оттолкнулась от своего сиденья и запрыгнула к нему на колени, оседлав его. Его руки опустились на мою задницу, просовываясь под мои брюки для отдыха и грубо хватая меня.

Мои руки обхватили его шею, когда он поцеловал меня глубже — яростно и собственнически. Я тяжело дышала, когда он пососал мой язык. Это было… Развратно.

Я инстинктивно прижалась к нему бедрами, чувствуя, как его твердый член прижимается прямо к моей сердцевине.

— Извините, мистер Су, мы готовы к взлету.

Мои глаза расширились при звуке голоса стюардессы, и я немедленно прервал поцелуй. Повернувшись в противоположную сторону, к окну, я спрятала свое лицо за лицом Тревора.

— Спасибо. У нас все хорошо. — рассеянно ответил он, скользнув руками вверх и крепче обхватив меня за талию.

Негромкий смешок согласия. — Капитан просит вас пристегнуть ремни безопасности до дальнейших указаний.

— Спасибо. У нас все хорошо. — Повторил он, чуть сильнее сжав меня и поцеловав в шею.

— Тревор, — прошептала я ему на ухо, приподнимая плечо и закрывая ему доступ. — Не будь грубым.

Возвращаясь на свое место, я заметила, что стюардесса уже ушла.

Я могла сказать, что на моем лице был сильный румянец, по ожогу на скулах. Тревор посмотрел на меня, проводя большим пальцем по моей щеке.

— Ты не скажешь мне, куда мы направляемся?

Он ухмыльнулся. — Скоро увидишь.

— Боже мой! Париж?!

Проспав еще шесть часов в самолете в объятиях Тревора, пока он работал над чем-то на своем ноутбуке, и потратив еще час на то, чтобы проснуться, собраться и немного позавтракать, под нами появилась Эйфелева башня.

Тревор улыбнулся. — Тебе нравится?

Я усмехнулась. — Нравится? Я люблю Париж! Я собиралась туда с колледжа!

— Я знаю, — мрачно ответил он, наблюдая за мной с особым выражением в глазах.

Я оглянулась на него, чувствуя, как тот же взгляд прожигает мои глаза, наполненный невысказанными словами.

Мы приземлились в час дня. Тревор попросил людей, ожидавших нас в аэропорту, отвезти наши сумки в отель, а сами мы уехали на другом внедорожнике, который доставил нас прямо в центр города.

Париж показался мне сном в тот момент, когда мы вышли в шумное сердце города. Припекало солнце, в воздухе гулял мягкий летний ветерок.

Тревор взял меня за руку, когда мы начали нашу прогулку, и в течение нескольких часов мы беззаботно бродили по мощеным улицам.

Мы остановились в крошечной пекарне, чтобы купить выпечку, которая запросто стоила пять звезд. Тревор не смог устоять перед эклерами, а я наслаждалась идеальным миндальным круассаном, пока мы сидели на скамейке, наблюдая за прохожими со своими собачками и велосипедами.

Остаток дня прошел в вихре достопримечательностей: величественная Эйфелева башня вблизи, завораживающе красивый Нотр-Дам и очаровательные магазинчики, спрятавшиеся в узких переулках.

Обед был совершенно другого уровня романтики. Тревор заказал частную яхту, чтобы совершить неторопливую прогулку по Сене. Мы ужинали на террасе, наслаждаясь свежеприготовленными деликатесами, пока мимо проплывали достопримечательности города — Лувр, Музей д'Орсе, богато украшенные мосты и исторические фасады, которые, казалось, не тронуло время. Я потягивала шампанское, пока мы проплывали под мостом Александра III, золотые статуи которого поблескивали в послеполуденном свете.

К тому времени, как мы добрались до отеля Four Seasons George V в Париже, я была совершенно измотана. Номер был неудивительно роскошным — мраморные ванные комнаты, великолепные французские окна с видом на город, красивый декор и самая удобная кровать, на которой я когда-либо лежала.

У нас было два часа, чтобы привести себя в порядок и расслабиться перед ужином. Я долго принимала ванну, пока Тревор разбирался с несколькими электронными письмами, и когда я вышла, несколько платьев ждали, пока я выберу одно из них.

Ужин был в Jules Verne, легендарном ресторане на вершине Эйфелевой башни. Когда мы поднимались в частном лифте, город мерцал под нами, как звездное поле. Наш столик находился у окна, откуда открывался непревзойденный вид на ночной Париж. Еда была такой вкусной — каждое блюдо было шедевром вкуса и подачи. Мы смеялись, разговаривали, и на какое-то время мне показалось, что мы были единственными людьми в мире.

Когда подали десерт, Тревор откинулся на спинку стула, снова наблюдая за мной с тем выражением в глазах — тем, которому я не могла дать названия, но от которого у меня каждый раз перехватывало дыхание. Когда мы смотрели на сияющий город, я не могла не задаться вопросом, было ли это тем волшебством, о котором люди писали в любовных историях.

После ужина Тревор предложил прогуляться, и мы оказались на прогулке по мосту Искусств, знаменитому мосту Любви. Тревор вытащил из кармана своего костюма маленький серебряный замочек, на котором уже были выгравированы наши инициалы. Когда он протянул мне ключ, я остановилась, на мгновение подняв на него глаза. Воздух между нами гудел, наполненный чем-то, что, несомненно, было очень похоже на любовь.

На этот раз, когда он наклонился, я не остановила его. Мои руки поднялись, притягивая его ближе, держась за его шею, пока он целовал меня глубоко и медленно.

Вместе мы прикрепили замок к мосту, металл с тихим щелчком встал на место. Я крепко сжала ключ на мгновение, ощущая тяжесть того, что он символизировал, прежде чем бросить его в Сену внизу, наблюдая, как он исчезает в залитой лунным светом воде.

Тревор обнял меня за талию, притягивая ближе, пока мы стояли там, глядя на город и отражения огней, танцующие на реке.

Мне показалось, что время остановилось.

В этот прекрасный момент были только мы и Город Любви.

Я рассмеялась, когда Тревор поцеловал меня в шею в коридоре, ведущем к нашему гостиничному номеру. Когда я открыла дверь, я остановилась, у меня перехватило дыхание.

Теплое, мерцающее сияние бесчисленных свечей освещало помещение, их свет танцевал на полированном мраморе и отбрасывал мягкие золотистые тени на стены. В воздухе витал слабый аромат роз, шлейф лепестков украшал пол. Он начинался в дверном проеме и вел в гостиную номера, а затем разлетался во все стороны.

Румянец залил мои