Временная жена - Катарина Маура

То, что Дион вызвался отвезти меня, хотя обычно это сделали бы Сиерра или Рейвен, может означать только одно — он хочет поговорить. Дион всегда был таким. Он никогда не обсуждает важные вещи на публике, и все серьезные разговоры между нами всегда происходили наедине, только вдвоем.

Мысли снова возвращаются к Луке, и я дрожащим голосом делаю глубокий вдох. Что я вообще могу ему сказать? Как начать извиняться за все, что наговорила, за свое поведение? А что, если он не захочет меня видеть?

— Все будет хорошо, Вэл. Я не знаю, что между вами произошло, но даже мне очевидно, что ты любишь моего брата. И еще я вижу, что потеря бабушки ввергла тебя в депрессию. Я знаю об этом больше, чем хотел бы признаться. Тебе нужна помощь, Вэл. Найди ее, пока это не разрушило тебя и твои отношения с Лукой. Я жалею, что не обратился за помощью, когда потерял родителей, но время не вернуть. Сделай то, на что у меня не хватило смелости, как бы сложно это ни было. Лука заслуживает хотя бы этого, не так ли?

Я киваю, опуская голову. Он прав, конечно. Я не могу позволить этой тьме поглотить меня еще сильнее. Не тогда, когда она начинает разрушать все, что мне дорого.

— Мне так жаль, — шепчу я.

— Я знаю, — мягко отвечает Дион. — Тебе не нужно быть идеальной, понимаешь? Остальные этого не замечают, потому что постоянно рядом и уже привыкли, но я вижу. Ты все время стараешься изо всех сил, как будто боишься, что мы не захотим тебя видеть, если ты не будешь нам полезной. Ты перерабатываешь и изматываешь себя, пытаясь угодить всем, пока от тебя ничего не остается. Вэл, тебе не нужно этого делать. Мы все любим тебя такой, какая ты есть. Всегда любили. Ты стала частью семьи задолго до того, как вышла замуж за Луку, и это никогда не изменится. Нам ничего от тебя не нужно, тебе не нужно быть полезной. Просто будь собой.

Он бросает на меня взгляд, и, увидев слезы на моих глазах, тихо смеется. Он останавливает машину у тротуара и раскрывает объятия:

— Иди сюда, — мягко произносит он. Дион обнимает меня крепко, и в тот же миг я теряю контроль над собой, давая волю слезам.

— Девять лет ты была моей младшей сестренкой, Вэл, — его объятия становятся еще крепче. — Как и Сиерра, как и Рейвен. Ничто этого не изменит, поняла? Тебе не нужно так стараться, чтобы тебя любили. Ты достойна любви просто потому, что ты есть, и мы действительно любим тебя. Я вижу, как ты борешься с демонами, о которых никогда мне не расскажешь, поэтому это все, что я могу для тебя сделать, милая. Просто помни: у тебя есть четверо старших братьев и две сумасшедшие сестры, которые всегда будут рядом, что бы ни случилось. Мы все здесь ради тебя, так что перестань вести себя так, будто ты одна против всего мира, хорошо? Перестань отталкивать нас и перестань так бояться, что потеряешь нас. Этого не произойдет. Обещаю.

Я отстраняюсь, а он нежно вытирает мои слезы, в его глазах мелькает беспокойство.

— А теперь пообещай мне, что это останется между нами, потому что если Лука узнает, что я довел его жену до слез, я вряд ли доживу до утра. То, как мой брат тебя любит, — это не шутка.

Я улыбаюсь сквозь слезы и киваю. Иногда мне сложно в это поверить, но Дион прав. Я любима сильнее, чем могу себе представить, даже в самые тяжелые дни. Особенно моим мужем.

Я не уверена, что смогу заслужить прощение за все, что сказала ему, но теперь я понимаю: жизнь без него теряет всякий смысл.

Глава 63

Валентина

Я дрожу, глядя на дверь гостиничного номера Луки, мои мысли путаются. Я не знаю, что сказать ему, и боюсь, что он не захочет меня видеть. Произошло что-то значительное, а он даже не связался со мной. Неужели я оттолкнула его слишком сильно? Думает ли он, что я слишком требовательна? Слишком сломлена? Слишком нестабильна.

Даже сейчас неуверенность рвется наружу, стараясь убедить меня, что я недостаточно хороша, что я не смогу ему помочь и буду для него только обузой.

Нам ничего от тебя не нужно, тебе не нужно быть полезной. Просто будь собой.

Слова Диона звучат у меня в голове, бросая мне спасательный круг, когда самобичевание пытается заглушить каждую позитивную мысль. Достаточно ли будет просто быть собой?

— Пожалуйста, — шепчу я себе, заставляя себя быть немного сильнее, бороться немного упорнее.

Лука был рядом со мной неделями без единой жалобы. Я не чувствую себя менее разбитой, чем тогда, но как я могу утверждать, что люблю его, если не могу даже этого сделать? Если он оттолкнет меня и скажет, что не хочет меня видеть, то я буду этого заслуживать. Но он заслуживает моих лучших усилий, несмотря ни на что.

Я стучу в его дверь и жду, сердце колотится в горле. Я не чувствую себя собой уже недели, но сейчас я вообще не узнаю себя. Мне понадобилось много лет, чтобы стать сильной и независимой, а вот сейчас я стою перед его дверью, сломленная, готовая встретиться с тем мужчиной, который строил меня по кирпичику. Самоненависть, стыд и сомнения почти поглощают меня, но моя любовь к нему заставляет меня стоять здесь, даже когда это кажется самым трудным, что я когда-либо делала.

Дверь открывается, и мое сердце замирает, когда я вижу своего мужа, стоящего передо мной, с растрепанными волосами, в моих любимых серых спортивных штанах, свисающих с бедер, торс обнажен. Я скучала по нему больше, чем даже осознавала, и то, как он на меня смотрит, заставляет надеяться, что он чувствует то же самое.

— Валентина, — тихо произносит он, потрясенный. — Что ты здесь делаешь?

Нервы держат меня в плену, но я решаю стоять твердо. Я с трудом улыбаюсь и стремглав прохожу мимо него, боясь, что он закроет дверь передо мной, лишив меня шанса сказать все, что нужно.

Я поворачиваюсь к нему, когда слышу, как дверь закрывается, и он идет ко мне, нерешительно, с настороженным выражением на лице. Его взгляд медленно скользит по моему телу, оценивая красное платье, которое на мне надето. На мгновение мне кажется, что в его глазах промелькнула боль, но затем он вздыхает и улыбается мне. Давно я не видела его такой улыбки