Разрушенные клятвы - Катарина Маура

Селеста судорожно сжимает меня, ее ноги сплетаются с моими, и я крепче прижимаю ее к себе.

— Мне так… так жаль, — задыхается она сквозь слезы.

Я тихо глажу ее волосы, обвивая ее кудри вокруг пальца снова и снова, пока дыхание ее хоть немного не успокаивается.

— О чем ты жалеешь, любовь моя? — шепчу я. Что могло так ее сломать?

— С-Сиерра… — хрипло выговаривает она.

Я напрягаюсь, едва услышав имя сестры. По телу прокатывается волна защитного инстинкта. Я не хочу, чтобы Сиерра причиняла боль Селесте… но я так же не хочу, чтобы Селеста снова ранила мою сестру.

— Что случилось?

Ее тело дрожит, пока она рассказывает мне о бабушкином печенье и попытке исполнить старое обещание. Я слушаю молча, водя ладонью вверх-вниз по ее спине, но в груди медленно разгорается странное чувство. Ревность. Из всех людей, которых она предала, она решила искупить вину перед Сиеррой. Не передо мной. Перед Сиеррой.

— Я никогда не хотела причинить ей боль, — шепчет она. Самые отчаянные рыдания утихли, но в голосе все еще звучит боль. — Я не хотела отталкивать ее, но я не могла… Она… она напоминала мне тебя. А каждый раз, когда мы разговаривали, она делала все, чтобы нас помирить. Ей было все равно, что я говорила, она просто не слушала… и я… я оттолкнула ее. И всегда об этом жалела.

Она утыкается лицом в мою шею, ее дыхание сбивается, а я только крепче обнимаю ее, ощущая, как сжимается сердце.

Я знаю, что Сиерра тяжело принимает людей в свою жизнь. И я знаю, насколько для нее была важна Селеста. Она и Рейвен не оставили попыток нас примирить до тех пор, пока я не сел перед ними и не рассказал, что именно Селеста сделала мне. Что она сделала с Windsor Hotels.

— Когда ты разбила мое сердце, ты разбила и ее, — тихо говорю я. — Она все еще ранена. Не из-за нас. А потому что ты ушла без объяснений. После смерти родителей… Сиерра очень плохо переносит, когда ее бросают. А ты была одним из немногих людей, кому она действительно позволила быть рядом. Рейвен такая же.

Селеста снова всхлипывает, и я продолжаю медленно гладить ее спину, не зная, чем еще могу помочь.

— Я скучаю по ней, — шепчет она, и ее голос ломается. — Так сильно.

Я сглатываю, чувствуя, как что-то внутри меня трещит по швам. Годами я убеждал себя, что она — хладнокровная, расчетливая стерва. Все виделось мне черно-белым, а ненависть стала всем, что я мог ощущать. Но реальность сложнее. Не вся боль, что она причинила, была преднамеренной. И не все ее поступки были без сожалений.

— Она тоже скучает по тебе. Знаешь, откуда я это понял?

Селеста слабо качает головой, и я чуть отстраняюсь, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Во-первых, она взяла печенье.

Моя жена на мгновение замирает, а потом уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке. Увидев это, я тоже ухмыляюсь.

— Но знаешь, что еще выдало ее с головой? Заколка, что была у тебя в волосах в день нашей свадьбы. Та, что ты хранишь с украшениями. Это одна из самых дорогих вещей для Сиерры, потому что она принадлежала нашей матери. Я не знаю, как она оказалась у тебя в волосах в тот день, но могу предположить, что она хотела, чтобы это было твоим чем-то взятым взаймы.

Я нежно вытираю слезы с ее лица большими пальцами, но это бесполезно. Она все еще плачет.

— Сиерра беспощадна и принимает решения быстро. Но она не жестока. Если бы она перестала тебя любить, она бы просто вычеркнула тебя из своей жизни — без раздумий, без сожалений. Я видел, как она делает это с другими. Когда она решает, что ей наплевать, это уже не изменить. Это качество, которым я всегда хотел обладать, но никогда не мог.

Она смотрит мне в глаза, ее взгляд тревожный, словно она не уверена, стоит ли мне верить.

— Это одолжила мне Рейвен, — шепчет она. — Заколку.

Я удивленно приподнимаю бровь. Значит, Сиерра попросила Рейвен передать ее Селесте? Рейвен была ранена так же сильно, как и моя сестра, но, зная ее, я должен был догадаться, что она окажется менее упрямой. У нее сердце из чистого золота, и слишком часто оно достается тем, кто этого не заслуживает. Я надеюсь, что с Селестой это не так.

— Она сказала, что дает мне ее, когда принесла свадебное платье, которое сшила для меня. — Голос Селесты дрожит, а в глазах застыло что-то болезненное. — Оно было тем самым платьем, в котором я всегда мечтала выйти за тебя. Тем, которое мы с ней столько раз представляли. Я и подумать не могла, что она когда-нибудь действительно его создаст… но она создала.

Мое сердце пропускает удар. Я поражен, глядя на жену.

— Твое свадебное платье всегда было предназначено для нас?

Она кивает, в ее взгляде — замешательство и легкая застенчивость.

— Значит, только нижнее белье ты выбирала для Эмерсона? — В моем голосе слышится холод, на языке остается горечь.

— Нет, — шепчет она. — Подошвы моих туфель были тем чем-то голубым. А белье… оно было чем-то старым. Я купила его шесть лет назад, когда мы…

Ее дыхание сбивается, и она прячет лицо у меня на шее.

— Я бы никогда не надела его для него. Прости, Зейн, я просто…

Она просто хотела причинить мне боль. Я устало вздыхаю и прижимаю ее к себе еще ближе, не находя в себе сил сердиться. Не этой ночью.

— Я рад, — шепчу я.

Тьма делает признания легче, а ее тепло рядом со мной — слишком привычным, чтобы отталкивать. Я не знаю, можно ли вернуть то, что у нее было с Сиеррой и Рейвен. Но то, как сильно она все еще о них заботится, дает мне надежду. Надежду, которую я так не хочу чувствовать.

Глава 64

Зейн

Я с тревогой смотрю на Селесту из-за стола, внимательно изучая ее покрасневшие глаза и то, как она безостановочно смотрит на фотографию Лили и себя, что стоит у нее на столе. Последние несколько дней она словно призрак самой себя, вся ее прежняя энергия исчезла без следа.

Странно видеть, как