Вишенка 45. Сильным трусы не нужны - Мара Евгеника

бюро и его бодигарды. Ну, я и заявила, что они все свидетели по факту взятки. Дескать, господин Парамонов Павел Кириллович предлагает мне взятку в размере миллиона долларов.

– Опизденеть, – тихо восклицает Ирина. – Рисковая ты, Витька.

– Тиш-ш-ш.., – шипит Дантовна. – У маленьких мазайчиков не ушки, а локаторы…

Мы все дружно хихикаем над словами Элен.

Я поворачиваю голову в сторону детской площадки и с щемящим сердцем наблюдаю, как Мазай возится с тремя зайцами.

– Классное шоу. Мне нравится, – делая глоток шампанского, хихикает Элька. – Ну, ты выдумщица...

Элен с Ириной сначала дружно прыскают от смеха, а после начинают хохотать в голос.

– Надо запомнить на всякий случай. Неадекватов нынче через одного, - запивая икоту шампанским, хихикает Дантовна.

– Вить, а нафига ты это сделала, – уточняет хмельная Ирина. – Забрала бы деньги и делов-то…

– Да, ну его. И так прилип, как банный лист к заднице. Ларису Ивановну хочу, – цитирую фразу из фильма “Мимино”.

Девчонки снова смеются. Я вместе с ними. Хотя…

В тот момент мне было совсем не до смеха, потому как поняла, что из-за своей глупой выходки с миллионом попала, как кур во ощип.

– А с чего он решил к тебе с кейсом денег заявиться, – уточняет Ирина Грекова.

– Я ему написала эту сумму на стикере.

– Нафига? – округляет глаза Ириха.

– Спонтанно получилось. Просто вспомнила веселую Эленкину историю. Ну, как она Гере про миллион заявила…

– Ну, ты, Витька, не путай круглое с квадратным. Меня Мазайка покупал, как цветочек аленький, для сексуальный утех, – хохочет Элен, держа в руках бокал с шампанским. – А ты мульон за работу запросила. Как выкручиваться будешь теперь?

– Пока не знаю. Думаю, – пожимаю плечами, отпивая шампанское из бокала

– А он бузинес? Что-то гугел не дает никакой информации о Парамонове. Революционера вижу. Боксера, пловца, футболиста. Вот есть генерал, философ, дипломат, фэсбэшник, купец. А твой клиент кто? – интересуется Ирина.

– Долбоящер, – выдыхаю зло, вспоминая секс-гонки по вертикали. – Нет. Озабоченный павиан.

– Чёй-то, – хмельно хмыкает Ирина.

– Той-то…Он меня чуть не трахнул в кабинете.

– В твоем? Прямо в бюро, – вскидывает бровь Ириха.

– Нет в его офисе.

– Чуть не считается, – обновляя бокалы, смеется Элен. – Дала бы мужику. Трудно что-ля? Нет ведь… Проявила себя жадюгой. Звездочки своей пожалела. А могла бы дать…Знаешь же…Лучше дать и жалеть, чем не дать и жалеть…

После спича Дантовны мы снова дружно смеемся.

– Да… Ну, вас, девчонки.

– А чего сразу девчонки-то, – хмыкает Ирина. – Ты давай рассказывай с самого начала. Я то позже приехала. Всей истории не слышала.

– Точно, Витька, давай сначала. Давно я так не смеялась до слез, – поддерживает подругу Мазай. – С удовольствием ещё раз послушаю.

Выпив бокал, возвращаюсь к истокам истории. Начинаю с поездки в аэропорт, Витьке с беременной девкой и с господином Бражниковым, который организовал мою встречу с этим ушлепком Парамошей. После перехожу к трусам, что упали фактически к ногам крутого альфача, который и оказался тем, к кому я ехала на встречу. Потом без особых сексуальных подробностей об эпопее в кабинете Парамона, ударе пепельницей, поцарапанной роже и колене в фаберже.

– Нет. Ну, представляете…У него ещё и наглости хватило про свои яйца мне сказать: “Могла бы из вежливости поинтересоваться моим здоровьем… Ну, хотя бы про яйца”. Еще и морду скорчил, словно у него до сих пор хозяйство болит, – фырчу, наблюдая, как девы давятся смехом – Ничего смешного, кстати…

– А ты ему что ответила? – хохочет Ирина.

– Ничего особенного. Просто сказала, что в дорожных новостях не было информации о подорожании яиц в стране, – говорю, снова не поведя даже бровью.

Ирка и Элька хохочут в голос до икоты.

– Не смешно от слова совсем, – бурчу на голубом глазу.

– А Парамонов этот как к твоим словам отнёсся? – икая, спрашивает Ирина.

– Так же, как и вы, – произношу с улыбкой, вспоминая, как Парамоша хохотал, называя меня стендапером.

– Витька, тебе в камеди вумен надо податься. Хотя вроде это дебильное шоу уже закрыли, - отдышавшись, говорит Элен. – Ну, можно в стендаперы…

– Парамон мне тоже самое сказал.

– Ой, девчонки, давайте за веселые моменты жизни, - поднимает бокал Ирина. – Без них было бы скучно жить.

Мы чокаемся и выпиваем.

– Ник, а чего ты мужику отказала, ведь сама сказала: “Красив, как Аполлон”? – Дантовна выдаёт вопрос, которого я ожидаю меньше всего. – Я вон Мазаю дала. Ирка Максу тоже. И живём счастливо. Да, курвеллочка?

Элен мне подмигивает, а Гитлеровна, поддерживая подругу, кивает головой.

– Пф-ф-ф… Вот еще. Наглый больно… Вижу цель – не вижу препятствий, – пфыкаю и цокаю языком. – Пусть шлюх своих трахает в кабинете. Ну, или секретутку…

– Ну, знаешь, Вить, мне кажется, что все настоящие мужики наглые, не видят препятствий и привыкли идти напролом. Иначе как бы они состоялись в жизни, – замечает Элен. – Как я поняла, Парамонов этот бизнесмен. Ну, раз вашу встречу организовал Бражников, – резюмирует Дантовна, как адвокат по “уголовке”. – Информация по нему есть?

– Угумс…

Киваю головой, потому что рот занят куском ароматного мяса. Проживав, начинаю говорить:

– Парамонов Павел Кириллович, сорок пять лет. В молодости входил в состав группировки “Сибиряка”. После её возглавлял. Теневой олигарх. Трижды женат. В первом браке два сына.

– Да, Вить, трудно тебе придется, – хмыкает Ирина Гитлеровна. – Мужик непростой. К тому же и безбашенный. Такого просто не пошлёшь в одинокое пешее...

Глава 14

– Виктория Вольдемаровна, – раздается по громкой связи скрипучий голос немолодого секретаря Ульянова. – Владимир Ильич просит Вас к нему зайти. Срочно.

По тону понимаю, что мой друг энд партнер не в настроении.

Перед выходом из кабинета осматриваю безупречно сидящий костюм цвета темно-синего ультрамарина.

Трогаю пальцами нитку бус терракотовой яшмы.

На губы наношу еле заметный блеск натурального тона.

Своим видом остаюсь довольна. Ставлю себе сто из ста.

Зайдя в приемную, сразу получаю комплимент от Елены.

- Виктория, Вы - шикарны! Икона стиля!

Смущенно морщу лоб и дергаю бровью, показывая мимикой: “Не перегибайте!”

- Ой, да ладно скромничать. Я всегда говорю правду. И