Трудности перевода с драконьего - Марина Ефиминюк

— Нас с кейримом Зорном тоже разрисуют… вот этим всем? — насторожилась я. — Обручальными кольцами, как в Талуссии, не обойдемся?

— Кейрим — хранитель традиций…

И кажется, у меня к этому хранителю только что появился очередной принципиальный вопрос.

— А где сейчас он? — не особо вежливо перебила я.

— Улетел.

— Но он ведь обещал вернуться? — уточнила я.

С блаженной улыбкой Тиль покачал головой и объявил:

— Он ничего не обещал, но к брачному обряду точно появится.

— В таком случае выдайте мне книгу о драконьих традициях. Похоже, я упустила массу крайне важных деталей.

Дворцовая библиотека пряталась за дубовыми дверьми в одной из башен. Небольшая, узкие лестницы вели между стеллажами из черного дерева, забитыми книгами в кожаных переплетах. Напротив большого камина по виду удобный диванчик, на столе в беспорядке валялись свернутые трубочками и придавленные томиками раскрытые карты.

Возле окна на деревянной ноге стоял квадратный стол с двумя кожаными креслами. Крышка этого стола представляла собой разлинованное поле для игры с фигурами из бронзы и черненного серебра. На клетках с двух сторон были выставлены миниатюрные замки, крошечные человеческие статуэтки, выложены плашки с чеканными изображениями плавных рек, дорог, крутых перекрестков.

Игра называлась «эграмм» и переводилась с валлейского языка, как «покорение замка», но у нас ее называли по-простому «валлейские шахматы». Хотя ничего близкого к настоящим шахматам она не имела.

— Кто играет в эграмм? — поинтересовалась я, с любопытством изучая начатую партию.

— Кейрим Зорн, — пояснил Тиль.

Сама от себя не ожидая, я открыла шкатулку с серебряными фигурами, вытащила из деревянного отсека крошечный замок с острым реалистичным шпилем и выставила на игровое поле в том самом месте, где противник мог бы построить собственный город. Но я его опередила.

На следующий день в покоях возник художник, объявивший, что ему приказали написать мой добрачный портрет, который непременно повесят в семейной галерее в пару с портретом кейрима. А на игровой доске в библиотеке появился крошечный храм в трех клетках от поставленного накануне замка. Похоже, Зорн вернулся во дворец, обнаружил, что в игре обзавелся реальным противником и принял вызов. Он начал захватывать мои земли!

ГЛАВА 3. Покорение замка

Художник заявил, что работа над портретом займет не меньше недели, и трудился не покладая рук, кистей и деревянной палитры. Писал вдохновенно с самого утра и до полудня, пока не менялся свет. Покои начали пахнуть, как художественная мастерская, хотя Ренисса беспрестанно проветривала комнаты.

Между тем на игровом поле эграмма разворачивалась яростная битва. Я не давала противнику спуску! Придирчиво изучала расчетливые ходы Зорна и отвечала какой-нибудь хитростью. Протягивала реки, вынуждая его занимать водой собственные территории, выставляла фигурки людей, давая понять, что территория обжитая, и каждый раз с предвкушением ждала, чем он ответит…

В один из вечеров, оставив в партии хитроумную ловушку, я вернулась из библиотеки и обнаружила Эмрис, скромно сидящую на диванчике возле открытой жаровни. От обогревающих камней струилось тепло и в неярком свете магических светильников было заметно, как дрожит воздух.

При виде меня девушка вскочила на ноги и подхватила соскользнувший с колен белый сверток.

— Меня впустила Ренисса.

— А где она? — Я невольно оглядела комнату, словно горничная пряталась за занавеской или в темном уголке.

— Ушла за сладостями. — Эмрис замялась. — У тебя тепло!

— Ты пришла погреться?

— Я пришла с миром! В смысле, со свадебным даром! — заявила она, встряхнув сверток, и развернула длинную ночной сорочку с одним рукавом и алым вышитым орнаментом на вороте. — На первую брачную ночь. Один рукав еще не успела пришить.

На наших глазах второй рукав оторвался и шлепнулся на пол. Видимо, держался на честном слове и трех стежках.

— Второй тоже только наметала, — смутилась мастерица и нырнула за отвалившийся частью сорочку. — На подоле еще будет волан.

— Красиво, — сдержанно похвалила я.

Если верить книге традиций, выданной Тилем, драконы крайне трепетно относились к дарам, и мне следовало непременно чем-нибудь ответить.

— Примешь в качестве извинений? — выпалила она. — Я знаю, что вела себя странно в то утро. На самом деле я нормальная! Даже если сейчас так не кажется. Просто три года назад родители не приняли наш союз, и я попросила Ашера меня похитить. А теперь думаю, что заставила его...

Возникла неловкая пауза. Хотелось бы мне дать Эмрис толковый совет, но у самой опыт отношений с мужчинами был специфический. Первый жених через шесть лет разорвал помолвку, второй — через полчаса после вынужденного знакомства заплатил золотыми слитками за четыре месяца замужества. Если решусь на третью попытку, то подойду к выбору будущего супруга с дотошностью бестиолога на охоте за нечистью.

Впрочем, душевных разговоров Эмрис не ждала и почти сразу ушла, не дождавшись сладостей. Утром незнакомая служанка принесла плоскую, широкую шкатулку с перламутровыми драконами на крышке. Внутри лежала аккуратно сложенная ночная сорочка с крепко пришитыми рукавами и воланом.

Не придумав ничего получше, я отправила в ответ набор яблочных пастилок в стеклянных баночках, возвращенный вместе с моими вещами из комнаты в Талусском дворце. Принцессе, если на уроках рамейна она впадала в капризное настроение, пастила помогала прочистить голову получше нюхательных солей. Впрочем, набор разноцветных солей у меня в багаже тоже имелся.

В самый разгар позирования, когда художник сосредоточенно писал, а я не менее сосредоточенно сдерживала зевки, появился Тиль в чудесном костюме изумрудного цвета. Один в один, как мое платье. Мы действительно прекрасно сочетались.

— Кейрим Зорн просит вас разделить с ним трапезу, — церемониально объявил он.

Когда мы вошли в небольшую, но изысканную столовую в хозяйском крыле дворца, явно предназначенную для домашних обедов, я обнаружила сразу два обстоятельства. Одно другого чудеснее.

Владыка попросил разделить с ним трапезу еще двоих гостей: молодого мужчину и даму средних лет. Все смотрели на раскрытые двери, в которых стояли мы с Тилем, идеально гармонирующие по колеру. И со стенными тканями замечательного изумрудного оттенка я тоже чудесно совпадала. Глянцево поблескивающие на солнце геометрические орнаменты в точности повторяли набивной рисунок моего платья.

Никогда в жизни так лихо не вписывалась с обстановку. Лучше любого предмета интерьера! Зато теперь я точно знала: модистка не соврала, когда клялась, будто ткань привезли из