Обманный бросок - Лиз Томфорд

Это ложь, и Кеннеди в курсе.

Мы смотрим на мой любимый город с высоты. Солнце начинает опускаться за горизонт, окрашивая озеро Мичиган в теплый золотистый цвет. Дома отражаются в воде.

– Мне здесь нравится, – тихо говорю я. – В Чикаго.

Она просто кивает.

– А тебе? – спрашиваю я, потому что мне действительно нужно это знать. Останется ли она со мной? Сможет ли быть счастлива здесь, хотя не собиралась оставаться?

– Я не задумывалась об этом раньше, но в последнее время мне стало нравиться здесь больше.

– Ты говоришь обо мне или о городе?

– Обо всем сразу. Вы идете в комплекте.

32

Кеннеди

Сегодня вечером было очень весело. Мне нравится проводить время с командой на работе и вне ее. Раньше я слишком боялась нарваться на неприятности, а сейчас мне просто все равно.

Если бы доктор Фредрик собирался меня уволить, он сделал бы это давным-давно, но он просто не может, потому что я не совершила ни одной ошибки.

Ну, кроме того, что вышла замуж за игрока. И сделала этому игроку минет в туалете на работе. Боже, это было забавно!

– Кен! – кричит Макс, указывая на меня сверху вниз, сидя на плечах у своего отца. Он понятия не имеет, насколько громко кричит, благодаря огромным наушникам, которые надел, чтобы защитить уши от звуков фейерверка, который вот-вот начнется.

– Волнуешься, Букашечка?

Он улыбается мне, не в силах расслышать ни слова, и я отвечаю ему тем же.

Исайя целует меня в плечо, ухватившись обеими руками за металлическое ограждение перед нами, словно защищая.

– Привет!

– Привет!

– Мне нравится, когда ты улыбаешься, Кен.

– Мне тоже.

– Уточню: я считаю, ты всегда выглядишь потрясающе, но тебе чертовски идет быть счастливой.

Я прижимаюсь головой к его груди, и мы ждем, когда начнется салют.

«Возможно, никто никогда не позволял тебе почувствовать себя в безопасности, и именно поэтому ты не умеешь проявлять нежность?»

Я так отчетливо помню эти слова! Он произнес их в тот вечер, когда мы пошли ужинать и я попросила научить меня, как стать лучше в физической близости. Тогда я еще не знала этого, но он был прав.

Скользнув ладонями по бицепсам Исайи, я притягиваю его руки к себе, и в этот момент первый фейерверк взлетает в воздух. Раздается всеобщий изумленный вздох, и темное небо Чикаго озаряется красным светом.

– Ведь это так, да? – тихо спрашивает он, шепча мне на ухо, когда шоу начинает набирать обороты. – Ты счастлива?

На его лице читается беспокойство.

Конечно, я счастлива, но Исайя имеет в виду мои чувства по поводу того, что я не поеду в Сан-Франциско, а я не хочу сейчас об этом говорить.

Я вообще не хочу разговаривать.

– Пойдем, – говорю я, беря его за руку и увлекая за собой по пирсу.

– Куда?

– Есть еще одно место, откуда я хочу посмотреть на салют. Там я смогу тебе показать, насколько счастливой ты меня делаешь.

Дверь в мою квартиру не успела закрыться, а я уже швыряю его кепку на пол и стягиваю футболку через голову.

– Ну, черт возьми, – протяжно выдыхает он.

– Точно. Ты знаешь, чего я хочу. Возьми меня. – Пересекая гостиную, я распахиваю шторы, позволяя нам видеть салют, который все еще продолжается за окном. – Прямо здесь.

Сбросив туфли, я стягиваю шорты, оставшись в одном лифчике и трусиках, и стою прямо перед окном, выглядя как охваченная желанием женщина, какой я и являюсь.

Я так отчаянно его хочу, что это было бы неловко, если бы я не знала, что он чувствует ко мне.

На другом конце комнаты Исайя, не сводя с меня глаз, запирает дверь. Он облизывает нижнюю губу, неотрывно глядя на меня.

Медленно, нарочито медленно я завожу руку назад и расстегиваю лифчик.

– Задерни шторы.

– Нет.

Он стискивает зубы.

– Кенни, мне глубоко наплевать, какой оттуда открывается вид, но я абсолютно уверен, что ни с кем не разделю этот вид на тебя. Задерни чертову занавеску!

На моем лице появляется бунтарская улыбка, и я позволяю лифчику соскользнуть с плеч.

– Кеннеди.

– Это одностороннее стекло, пещерный ты человек! Мы можем смотреть, но то, что внутри, не видно снаружи.

Проходит некоторое время, прежде чем он выдавливает из себя смешок, но тот получается сдержанным и невеселым. Исайя пересекает гостиную, направляясь к бару, где стоит графин с неприлично дорогим виски. Он наливает виски в стакан, прислоняется к стойке и медленно подносит его к губам.

– Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Обхватив ладонями свою грудь, я слегка сжимаю ее, нуждаясь в прикосновениях.

– Кажется, это очевидно.

Его взгляд прикован к моим пальцам, когда я тереблю свои соски. Он делает еще один медленный глоток.

– Покажи мне.

– Что?

– Покажи, где ты хочешь, чтобы я тебя взял.

Мои щеки вспыхивают, а он откидывается на спинку стула, наблюдая за приватным шоу, пока за моей спиной взрывается фейерверк.

Мои руки продолжают блуждать по груди.

– Твоя идеальная грудь… – говорит Исайя. – Я возьму тебя между сисек и трахну тебя там сегодня вечером. Что-нибудь еще?

Рукой я провожу вниз по животу, позволяя среднему пальцу скользнуть по нижнему белью, слегка дразня клитор.

– Я не вижу, к чему ты прикасаешься, Кен.

– К этому. – Я туго натягиваю трусики, используя резинку на бедрах, позволяя ткани скользнуть между складочками, но все равно не показывая ему всего.

– Подразни.

Мое тело чувствует его оценивающий взгляд с другого конца комнаты, и оно начинает двигаться и раскачиваться само по себе. Его взгляд прикован только ко мне – он не обращает внимания на шоу за окном.

Никто никогда не смотрел на меня так, как он. Мне никогда так не поклонялись: он меня боготворит. Мне никогда не нужно было задавать ему вопросы, потому что он непоколебим в своих чувствах ко мне.

Я не снимаю трусики, но сдвигаю их в сторону.

– Избавься от них, – говорит мой муж, прежде чем сделать еще один глоток.

И я прямо перед окном сбрасываю их и оказываюсь абсолютно обнаженной, в то время как Исайя остается на другом конце комнаты, все еще полностью одетый.

Мои пальцы снова находят клитор, и взгляд Исайи переключается туда. Муж улыбается мне так, словно знает какой-то секрет, словно гордится тем, что я стою обнаженная и ласкаю себя для него.

– Тебе нравится делать все, что я говорю, когда ты в таком состоянии, да? Нуждаешься в этом, отчаянно этого хочешь.

Я судорожно киваю.

– Тогда засунь палец