Полукровка - С. И. Вендел

Другие женщины болтали вокруг нее, попивая чай, пока Сорча ела. Они рассказали ей, что она пропустила за время отсутствия. Как Коннор и Найл оба попросили о переводе в Дарроуленд, пока ее не было, и планировали помочь продолжить дело своего отца по искоренению работорговцев.

Мэйв начала обучаться у нескольких ученых, чтобы подготовиться к поступлению в одну из академий Глеанны. Сорча не совсем поверила своей сестре, когда та говорила о том, чтобы стать учительницей, но она была впечатлена и горда услышать, что Мэйв предприняла дальнейшие шаги. Несмотря на то, что Мэйв могла быть тщеславным, надменным созданием, она всегда любила детей.

Наверное, потому, что они ластятся к ней, подумала Сорча уже не в первый раз.

Младшие дети продолжали учиться, хотя ее отсутствие было для них тяжелым испытанием. Эйфи, очевидно, не хотела пока говорить об этом, но она в нескольких словах передала, насколько все они были опустошены ее исчезновением.

— Твой отец не спал неделю, — сказала Эйфи. — Он был вне себя.

Завтрак тяжело осел у нее в желудке. Она не совсем понимала, как к этому относиться. Конечно, она любила отца и не удивилась, услышав о его огорчении из-за ее исчезновения — так отреагировал бы любой отец. Но она не могла избавиться от жгучего сомнения, задаваясь вопросом, была ли его боль больше от потери или от уязвленной гордости.

После всего, что он сделал для борьбы с работорговлей, собственная дочь сэра Кьярана была похищена рядом с домом.

Ее разум грыз эту мысль, не обращая особого внимания на разговор, пока она не услышала, как Мэйв спросила:

— Что ты собираешься делать с орком, Сорча?

Она подняла голову и обнаружила, что три пары глаз пристально наблюдают за ней.

— Что ты имеешь в виду, говоря «делать с ним»?

— Ты собираешься выйти за него замуж?

На ее лице появился румянец.

— Я не уверена. У орков не совсем такие браки, как у нас. Но они образуют брачные узы, как драконы и мантикоры.

Ответ тяжело повис на кухне, ее семья уставилась на нее — тетя с удивлением, мать в шоке, а сестра с плохо скрываемым отвращением.

— Ты его пара? — Мэйв фыркнула, как будто это было оскорблением.

— Да.

Эйфи застонала, ставя свою кружку.

— Сорча, милая, он кажется сильным, добрым молодым… мужчиной. Но выйти за него замуж… спариться с ним?

— Это уже произошло, — сказала Сорча, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у нее все сжималось от растущей обиды. — Для него — я его пара. Связь установлена.

— Ну, возможно, для него. А как насчет того, чего ты хочешь? Ты не можешь позволить себе попасть в ловушку…

— Я хочу его, мама. Он лучший мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Не могу винить тебя, я видела эти плечи, — пробормотала Софи в свою кружку.

— Но он не человек, он орк! — взвизгнула Мэйв.

— Просто мы его не знаем, милая, — сказала ее мать.

— Тогда познакомься с ним поближе. До сих пор он довольно хорошо отвечал на все ваши вопросы.

Все женщины уставились на нее, и Сорча воспользовалась передышкой, чтобы вытереть рот и руки салфеткой, прежде чем встать. Она сократила расстояние до матери и взяла руки Эйфи в свои.

— Я знаю, что это тяжело принять. Но ты должна довериться мне.

— Ты просто никогда раньше ни к кому не проявляла настоящего интереса таким образом. Во всяком случае, не для того, чтобы сохранить отношения.

— Я знаю. Я не встречала подходящего человека.

— И он тот самый? — спросила Софи.

Сорча улыбнулась.

— Да. Он подходит во всех отношениях.

Мэйв издала сдавленный звук, а лицо матери стало почти багровым.

— Но Сорча…

— Нет, мама. Я знаю, тебе не нравится, что вы с папой не приложили руку к поиску и выбору. Но и точно не бабушка нашла для тебя папу.

Софи фыркнула от смеха.

— Она бы послала его нахрен, если бы могла!

Мать сжала ее руки.

— Я просто не понимаю, как он вписывается в твою жизнь, милая. Все здесь… должно быть, так отличается от его жизни.

Сорча проглотила немедленный ответ, потому что знала, что на самом деле сказала мать. Кьяран на самом деле не вписался в жизнь Эйфи после их знакомства — и ее отец был человеком, а не полукровкой. Однако для ее родителей это не имело значения, потому что они были влюблены друг в друга, и на какое-то время этого было достаточно. Но их жизни, их цели различались, и хотя у них все получилось, и они часто казались довольными своей независимостью, это означало, что они часто жили порознь.

Долгое время были только Сорча и Эйфи. Сорча была единственной, кто видел свою мать во время родов Коннора, Найла, Мэйв и Блэр. Кьяран присутствовал только при рождении своих старшего и младшего детей, последнего — только потому, что он выздоравливал после ранения.

Когда их конюшни чуть не превратились в руины после того, как конюх украл все деньги и сбежал ночью, именно Сорча вытерла слезы матери и помогала тренировать лошадей, пока они снова не смогли позволить себе платить своим конюхам. Она по-прежнему брала на себя обязанности по дрессировке самых трудных лошадей, освобождая конюхов, чтобы поддерживать бизнес в рабочем состоянии.

Когда на их поля и сады обрушилась эпидемия, Сорча и Эйфи сводили концы с концами до сбора следующего урожая. Когда ее братья и сестры были совсем маленькими, именно Сорча заботилась о них, чтобы Эйфи могла поспать. Когда им снились кошмары, они забирались в постель Сорчи за утешением. Когда рождение Блэр чуть не убило ее и Эйфи тоже, именно Сорча и Софи ухаживали за матерью все это время, проводя бессонные ночи с маленькой Блэр, пока Эйфи боролась за свою жизнь.

Поэтому, когда мать посмотрела на нее серьезными глазами, глазами того же оттенка и формы, что и ее собственные, Сорча поняла.

Она поклялась себе не брать пару, которая не была бы партнером. Возможно, договоренность ее родителей иногда срабатывала для них, и она знала, что они все еще глубоко любили друг друга, но это было не то, чего она хотела для своей собственной истории.

— Орек предан, мама. Он хороший человек. Он хочет построить жизнь и… быть ее частью.

Эйфи задумчиво хмыкнула.

— Так, так, кстати, о твоем красивом зеленом мужчине, — сказала Софи, выглядывая из кухонного окна.

Сорча посмотрела через плечо матери и увидела Орека, выходящего со младшими детьми из леса, нагруженного корзинами,