Соль под кожей. Том третий - Айя Субботина

работа», — я не хочу грубить незнакомому вчерашнему ребенку, потому что она все-таки открыла мне клинику, осмотрела моих мини-лори-близняшек и присматривает за ними явно с большим рвением, чем за другими пациентами ветклиники.

Абонент: *****3546: В Токио сейчас примерно три часа ночи, ты работаешь ночным сторожем?

Я: Ночным кошмаром, который наказывает детей за то, что они без разрешения «тыкают» взрослым.

Абонент: *****3546: А как ты их наказываешь?

Абонент: *****3546: А что такое данте?

Я: Тяжелое неизлечимое венерическое заболевание.

Я: Спасибо, что присматриваешь за кошками. Я заберу их через несколько дней. Не беспокой меня больше.

Абонент: *****3546: А если ты мне понравился?

Давно меня так не заёбывали девочки с бешенством матки.

Я оставляю ее сообщение без ответа, переводя чат в тихий режим.

Уже под утро, когда мне удается кое-как задремать, снова звонит телефон.

На этот раз на экране незнакомый номер. Уверенный, что это снова малолетняя жвачка, прикладываю его к уху и даже успеваю придумать длинную витиеватую матерную конструкцию, но моментально переключаюсь, потому что слышу на том конце связи не очень молодой мужской голос.

— Дмитрий Викторович? Вы уж простите, что я вот так, по-простому, сразу к вам на порог.

Ах ты сука старый гандон.

Сажусь на кровати, ерошу волосы.

В принципе, ничего удивительного в том, что он разузнал, откуда ветер дует — совсем невидимками в таких вещах работать могут только одиночки типа Валентина. А мы с Авдеевым на пару все-таки заметно наследили, даже если на нас работают профи. До дупля старый хрен отбил тоже не скоро.

— Слушаю, Юрий Степанович.

— Как хорошо, а то я уже и не знал как отрекомендоваться.

Есть такой старый мультфильм — «Тайна третьей планеты», называется. У меня четкое дежавю, что сейчас со мной на том конце связи жирный инопланетянин с мордой свиньи, кажется, Весельчак У. Для полного соответствия не хватает только коленопреклоненного раскаяния с пистолетом за спиной.

— Я знаю, что вы очень занятой человек и мне…

— Есть хоть какой-то шанс, что я услышу причину этого звонка? — пропускаю мимо ушей его идиотские попытки прикинуться добродушным старичком. У акулы больше шансов притвориться килькой, чем у этого гнойного пидара развести меня на такой дешевый спектакль.

— Ох уж эти молодые волки, — он шамкает губами, изображая великодушное понимание, — вечно норовят обойти старых, спешат все куда-то. Но, впрочем, вы правы. Я полагаю, вы и так знаете, что речь пойдет об одной молодой особе.

— Слушаю. — Пока я не до конца выяснил, что именно он знает о Валерии, что успел разнюхать, а о чем даже не догадывается, лучше е обозначать свои позиции. Пусть подергается, подумает, еще раз потратит ресурсы на добычу информации. Я выиграю время.

— Я так понимаю, что моя невестка каким-то образом добилась вашей личной протекции…

— Юрий Степанович, я конкретный человек и привык говорить предметно. У вас есть какое-то предложение?

— Безусловно, у меня предложение. Должен заметить — очень щедрое, если вспомнить, что Валерия Дмитриевна виновата в смерти моего сына.

Обсуждать причины, по которым его недумужик кормит червей, я тем более не собираюсь.

— Полагаю, мы, как серьезные деловые люди должны встретиться в более подходящей обстановке.

— Не очень понимаю, зачем мне встречаться с человеком, который работает настолько грязными методами.

— Ох, вы, вероятно, имеете в виду недоразумение с тем мальчишкой.

— Это «недоразумение» могло взорвать полквартала.

— Дмитрий Викторович, ну вы же не первый год в нашем деле, сделайте скидку на то, что все мы иногда получаем не то, на что рассчитываем. И чтобы скрасить этот маленький неприятный инцидент, в качестве жеста доброй воли, я даю вам свои личные заверения, что с Валерией Дмитриевной ничего не случится.

«До нашего разговора», — заканчивает голос в моей голове, но я абсолютно уверен, что Завольский подразумевает тоже самое.

— Считайте, что у вас есть мое полное заверение.

— Слово купеческое? — не могу не съязвить, и Завольский, с какого-то перепугу приняв это за мою попытку юморить, начинает громко смеяться и нахваливать мой острый ум.

— В понедельник в «Стрелецком»? В обед? — предлагает старый гандон.

Место, скажем честно, сильно смахивающее на конуру старой крысы, то есть — полностью его территория. Типа, пытается мне яйца пощекотать, проверить, хватит ли мне духу прийти в шакалье логово?

— Я приду. Но если к этому времени возле дома Валерии или возле нее самой появится хотя бы одно подозрительное лицо — считайте, что я вашим словом купеческим подтер задницу. И действовать далее буду исходя из своих личных интересов.

Я слышу — хотя Завольский очень пытается подавить этот звук — как он яростно скрипит зубами.

Что, старый хер, ты меня даже укусить не смог, а я тебе уже яйца отверткой потыкал?

Прекрасно, будет лучше, если Завольский поймет, что меня его дешевая попытка прикинуться славным дедушкой, абсолютно не впечатлила. Единственное, чего он добился — моё желание закопать его под пять метров земли и залить бетоном, стало еще «громче».

— Буду с нетерпением ждать встречи, Дмитрий Викторович.

— Буду очень надеяться, что мне не придется использовать ваше «слово купеческое» не по прямому назначению, — отвечаю я, заканчиваю разговор… и сразу набираю еще один номер.

Глава тридцать первая: Данте

Я возвращаюсь в понедельник очень рано утром.

Чувствую себя заряженным кофе под самую «крышечку», потому что за последние несколько суток почти не спал, и голова, даже несмотря на зашкаливающий адреналин, все равно начала немного тупить.

Я не люблю аэропорты.

Точнее, я ненавижу аэропорты в формате «это посадка дома», потому что какой-то крохотной тупой и раздражающе живучей части меня очень хочется, чтобы меня там хотя бы раз встретили. Не надо никакой мишуры, табличек, надувных шариков. Даже на шею с разбега бросаться не обязательно — достаточно просто быть, махнуть рукой и сказать: «Я соскучилась». Небольшое время назад, когда с моей головой еще было все в порядке и я не пытался делать жутко сраные, но, блядь, правильные вещи, я иногда представлял, что меня будет встречать подросшая Станислава.

Но сегодня я прилетел все-таки этим долбаным джетом, и единственное живое тело на посадочной полосе, кроме меня — мужик из техобслуживания.

Хотя грех жаловаться — меня хотя бы водитель встречает, а не «приятная» перспектива ловить такси.

Редко им пользуюсь, но с таким туманом в башке за руль точно нельзя.

— С возвращением, Дмитрий Викторович. Сразу домой?

Киваю, заглядываю в телефон, чтобы убедиться, что не пропустил ничего важного. Ну разве что куча сообщений от сопливой жвачки