Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

οἰωνοι̃σί τε πα̃σι, Διὸς δ' ἐτελείετο βουλή,ἐξ οὑ̃ δὴ τὰ πρω̃τα διαστήτην ἐρίσαντε 'Ατρεΐδης τε ἄναξ ἀνδρω̃ν καὶ δι̃ος 'Αχιλλεύσ, - тут же на древнегреческом подхватила подошедшая и всё ещё шмыгающая носом Эдесс.

Вдвоём с ней мы быстро вытащили дракошку из ящика. Суккуба, присев, похлопала её по морде (по лицу?), помассировала пальцами голову где-то за глазами и дракошка открыла посоловевшие глазёнки.

— Эдя, няф, здорово! Ещё хочу! Расскажи, — попросила Киндж.

— Нет-нет, Киндж Лислис, ты плохая девочка, ты нас напугала, — начала выговаривать ей суккуба всё ещё ломающимся после слёз голосом.

Мордочка Киндж неуловимо изменилась и приняла обиженное выражение:

— А я с тобой трахаться не буду, Эдя! Вот! — отрезала дракошка.

У присевшей над дракошкой суккубы между разведённых бёдер и половых губ повисла капля и в наступившей после сентенции Киндж тишине, казалось, с громом упала на пол. Кап!

— Ну и пожалуйста! Ну и иди к футкам и перепихивайся с ними до мозолей! — обиделась Эдесс.

На мой невысказанный вопрос, она пояснила:

— Она мелкая ещё, смазки нет, а желание есть. У них в гнезде так было. Младшая хочет, подставляется, а старший дракон ей отлизывает — повадки такие. Отношения укрепляются и вообще… Ну, мы с ней магически… время от времени перепихиваемся. А что, мне нравится, — заключила она.

— Эдя-я…, - заканючила дракошка, протягивая свои прикольные ручки к суккубе.

— Ой, всё! Ты наказана, — встала суккуба.

— А кстати, Эдесс, ты откуда Гомера знаешь? — поинтересовался я.

— А, это… я маленькая тогда была… толком даже ходить не умела… Был у нас в клане инкуб один… Анемос, он долго жил, ходил в миры разные, ну и где-то услышал новинку — Илиаду. Нам потом рассказывал…, а я запомнила…, - начала рассказывать Эдесс.

Я молча повернулся и, мотая стоящим членом, прошёл к столу у окна и стоявшим около него шкафам с книгами. Это сколько же Эдесс лет — размышлял я — Илиада написана была примерно за 3200 лет от моего времени, а для неё она была новинкой. Это ж 3000 с лихвуем лет! Вот же ж старушка жжот!

Корешки томов пестрели названиями на разных языках. И только я начал укладывать у себя в голове причудливый шрифт, осваивая демонический навык чтения на любом языке, как сзади раздалось быстрое цоканье копыт демонессы, в шею мне упёрлась её монументальная грудь, а в ухе раздался сексуальный шёпот:

— Вигдис, куда же ты?

Не успел я ничего ответить, как меня подсадили и толкнули животом на стол, а за основание моего хвоста ухватилась магическая рука, задирая его в верх.

Нет! Острое наслаждение, распространяясь от хвоста вверх, прòнзило моё тело парализуя его.

Эдесс надавила мне на копчик, заставляя опуститься, развести в сторòны ноги, коленями стоявшие на столе, и лечь животом на полированную столешницу.

Анус, мой бедный анус! Длинный розовый язык Эдесс, прогибая и расталкивая розетку сфинктера в сторòны, прòник внутрь. Слюна суккубы смешалась со смазкой, выделившейся раньше и не успевшей высохнуть. Нет, больно не было — суккуба аккуратно, можно сказать любя, раздрачивала сфинктер, расслабляя его и заставляя раскрыться. Возбуждение от слюны и феромонов демоницы охватило меня и я, чёрт с ним со всем, решил расслабиться и получать удовольствие. Основание моего хвоста не уступало по чувствительности члену и, схваченное и потираемое магической рукой, дарило дополнительное наслаждение.

Язык Эдесс протиснулся в анус и мокрый, горячий, гибкий прòникал всё дальше и дальше, наткнувшись на напряжённый пульсирующий здоровенный апельсин простаты. Обогнув её, он толкнул, поглаживая давно уже перегретую простату вправо, влево… вперёд, назад… ещё и ещё…

Я задрожал, воздух толчками выходил из моей груди, руки и ноги ослабели и я в позе лягушки растёкся по столу. И в это время эта сучка Эдесс, не вынимая языка, бережно взяла мой торчавший книзу за краем стола член сразу в обе руки — одна выше, другая ниже и начала медленно двигать его шелковистую кожу вверх и вниз, открывая и закрывая багровую головку. Опять потёкшая густая прозрачная смазка, разносимая кожей крайней плоти, целиком покрыла головку, заблестевшую в лучах света. Запах, мой запах — ваниль с корицей и немножко бергамота, достиг моего носа.

Тактильные ощущения сразу из трёх мест рванули по позвоночнику сладострастным огнём, тело моё пылало. Сердце как бешеное колотилось, казалось у самого горла. Ещё…, ещё немного. А-ах-хх! Волна удовольствия накатила сверху вниз от головы и маленьким солнцем взорвалась где-то внизу. Размятая демоническим языком огромная простата, приняв сразу от четырёх семенников их выделения, сжалась и, сладостно пульсируя, посылала и посылала через семенные бугорки свой секрет. Яйца, размером не меньше простаты, вплотную подтянулись к промежности и, перекатываясь под атласной кожей мошонки, приняли посильное участие в этой феерии, выталкивая из себя смешавшееся с секретом простаты семя. Щель мочеиспускательного канала приоткрылась и по нему, пульсируя, волнами пошла, спеша показать себя всему свету и доставить своим вкусом божественное удовольствие, первая самая быстрая порция спермы инкуба. Той самой спермы, которая сводит с ума самок во многих и многих мирах, подсаживая на себя как на самый тяжелый наркотик — с первого же раза и доставляя такое удовольствие, которого они, эти самки, не смогут уже никогда получить ни с одним самцом своего мира.

Меня затрясло и струя тёплого семени окатила грудь сидевшей сзади меня на корточках демоницы. Она восторженно всхлипнула, выдергивая язык из моего ануса, и поймала вторую, ещё большую порцию спермы, прямо в рот. Третья порция в тисках невыразимого словами оргазма снова сотрясла меня — четыре! сразу четыре семенных бугорка, ещё раз пропустили через себя простатический секрет, смешанный с заботливо накопленным яйцами семенем, и я с шумом втянул воздух. Выдох. Перед глазами плыли, пересекаясь между собой, разноцветные круги, я, весь мокрый от испарины запалённо дышал и моя шея вдруг оказалась не в силах держать потяжелевшую голову. Я положил голову щекой на стол и, скосив глаза назад, наблюдал за кайфовавшей сзади меня Эдесс.

— Добилась, да? — едва прошептал я в изнеможении припухшими губами.

— Вигдис, ну что ты, в самом деле? Я же суккуба, в конце концов, — ответила она невинным тоном, облизывая губы. По её груди крупными белёсыми, чуть светящимися каплями стекала сперма. Моя сперма. На левом, затвердевшем соске капелька семени повисла и грозила вот-вот упасть, раскачиваемая движениями демоницы.

— Отомщу, — не двигаясь, спокойно прошептал я — сил нормально говорить не было.

— Ой, ой, ой как страшно, — пропела суккуба, — Вигдис вышел на тропу войны, спасайтесь! Ля-ля-ля…, - дразнила она меня, высунув