Арестантка: Тюрьма Рая - Нина Вайшен

Я так и не сумел договорить, потому что увидел, как на Кали смотрит один из вадовцев, высокий, плечистый с бакенбардами, кажется, надсмотрщик Питер Раули. Пренебрежительно насмешливо. Мне стало ещё неприятнее.

— Идите, осведомитель Кали, — отозвался Раули. — Мы справимся, а вас ждут более важные обязанности.

Он сказал это ровным голосом, как будто без издёвки, но она так и сочилась из его глаз. Точно. Этот парень был из приближенных отца, и вероятно, он очень недоволен повышением Кали до осведомителя. Если учесть, что раньше она вообще никакого звания в иерархии ВАД не имела. Думает, что отец дал ей должность, потому что она со мной спит.

— Надсмотрщик Раули, вы пытаетесь оскорбить мою… — начал было я, но Кали посмотрела на меня так яростно, что я заткнулся.

— Мистер Лякриян, на пару слов, — не подавая вида, что злится, сказала она и отошла в сторону.

В груди разгоралось плохое предчувствие. Я зашагал следом за Кали к углу коридора, ведущего в медотсек.

— Мистер… Лякриян, какого чёрта? — сказала она сквозь зубы.

— Может, без официоза? Мы давно уже на ты… Иначе я буду звать тебя Миссис Лякриян. Ты этого хочешь?

— Пасть свою захлопни, придурок, — прошипела она, и, судя по интонации, я ожидал удара, даже вот железной рукой мне прямо в живот, чтобы насквозь, но Кали не приблизилась. Так и стояла на расстоянии в метр.

Секунду я не отвечал. Она же часто грубила мне, в этом и необычного ничего нет. Но сейчас как-то болезненнее. Карие глаза Кали буквально горели злостью.

— А чего так неделикатно после всего, что между нами было? — мне всё ещё хотелось верить, что это вот часть нашей колкой игры, просто какой-то новый уровень.

— А что между нами было? — Кали на мгновение брезгливо скривилась. — Я тебя поцеловала, чтобы твой отец меня не убил, а потом близко держалась и терпела твои слюни, чтобы быть в центре событий. Чтобы сделать что-то полезное в нужный момент. Всё. Я сделала. У меня новые дела.

— Т..ты это серьёзно? Или это прелюдия такая? — я что есть силы попытался улыбнуться.

— Ты совсем идиот, Винсент? — Кали отвернулась. — Очевидных вещей не понимаешь? Это же просто смешно. Чтобы мы с тобой… Я с тобой… Да ты ссыкло вонючее, скажи спасибо, что я тебе тогда мозги не вышибла!

Она нервно рассмеялась. Её слова больно ранили, я даже несколько секунд не мог вздохнуть. Неужели я так и не изменил то… первое впечатление? Самому было противно вспоминать, как я тогда был жалок. Рядом с моими ногами проехал робот-уборщик с покореженной крышкой, пыхча и будто кашляя.

— А ты… а я… я вообще-то тебя люблю, — пробормотал я, и не потому, что это казалось зацепкой или аргументом. Просто хотел ей это сказать.

Но смотрел я прямо Кали в глаза, и мне почудилось, что это признание немного притупило остроту её сердитого взгляда.

— Что? Не бросайся такими словами, мальчик. Ты просто почувствовал что-то новенькое, интересное. Но я бы наскучила тебе очень быстро, и ты бы пошёл искать круассаны с новой начинкой.

— Ты долго речь репетировала? Метафоры какие живые придумала, — усмехнулся я, пряча за шуткой горечь.

— Ну ты же богемный парень, знала, что оценишь, — она легко улыбнулась одной стороной губ. — Уходи. Мне работать нужно.

— Ты хочешь, чтобы я ушёл? Ты меня действительно использовала?

— Да. Хочу, чтобы ты ушёл, — негромко сказала Кали, и на секунду почудилось, что по её лицу пробежала судорога, которая бывает, когда человека неожиданно укололи иголкой. — И не мешал мне.

Злость взвилась жаром в груди. Термопакет с мороженым камнем повис на руке.

— Знаешь, как я за тебя словечко отцу замолвил, так и обратно могу его забрать, — прорычал я, словно отвечая на все оскорбления.

Меня просто разрывало от бессилия. Я смотрел на Кали так пристально и так напряжённо, будто пытался привязать её к себе взглядом. И ясно увидел, как боль отражается в её лице, как плавает в красноватых белках, дрожит в небольшой морщинке между бровями. Услышал, как сбивается её дыхание, словно Кали едва терпит эту боль.

— Не сомневаюсь, — тихо бросила она мне, и я опустил глаза.

Теперь она думает, что я мелочный кретин. Но я не мог уйти, не мог сделать шаг назад.

— У тебя снова плечо болит? — спросил я, вдруг одним разом смахнув из сознания весь наш прошедший разговор.

Она даже замерла от моего вопроса, чуть приоткрыла рот. Взгляд её стал на секунду мягким, как рыхлый зимний снег в дни перед Рождеством.

— Болит, — сказала Кали, поджав губы, хотя я боялся, что она ответит грубостью.

— У меня есть хорошее обезболивающее, — я полез в подсумок, повешенный на пояс.

— Спасибо, Винс, — на этот раз она сократила моё имя и произнесла теплее. — Не нужно, ещё немного и уже будет передозировка.

— Ничего не помогает? — спросил я, и мне стало больно от осознания, что моя женщина страдает.

Пусть она и не моя женщина уже. И вероятно никогда ею не была.

— Ничего, пройдёт, — сказала Кали. — Иди уже, Винс. Иди отдыхай. Расслабляйся. В моей жизни этому места нет.

— На возьми, — я протянул ей пакет с мороженым. — Попробуй, когда закончишь, очень вкусное.

Кали молча взяла пакет за ручки, будто желая просто сократить наше общение и поставить точку.

— Хорошего вечера, — сказала она мне вслед.

Матео

Приходил врач, взглянул на мои показатели и сказал, что я могу идти.

Идти я сам не сильно-то мог. Пытаясь встать, я словил таких вертолётов, что меня чуть не стошнило.

— Я тебя отвезу, — неуверенно с мягкой улыбкой сказала Алисия, помогая мне присесть обратно на кровать, а не мимо неё.

Ей нравилось касаться моей кожи, но она чертовски побаивалась этого своего желания. Трогала, вжималась пальцами, но тут же руку отдергивала, словно сообразив, что делает. А ещё жутко смутилась, когда с моего причинного места слетела простыня. Сжалась вся, но смотрела на мой пах так, словно взгляд пригвоздили туда, и она не могла его оторвать. Лицо её залила краска.

— Прости, я забыл, что совсем голый, — усмехнулся я, поднимая свисающую с кровати простыню. — Могу прикрыться, или ты хочешь ещё посмотреть?

— Прикройся, пожалуйста, — еле выдавила она из себя и облизала губы.

— Первый раз видишь такое? — нагло улыбнулся я, очень медленно, издевательски медленно пряча под простынёй свой пах.

Она не ответила, застенчиво опустила на пару мгновений веки и подошла к шкафу.

— Я принесла