Квартира №16 - Татьяна Ларина

Между нами словно выросла непроходимая ледяная стена из непонимания и неприятия. У меня никогда не было доверительных отношений с родителями, но если с мамой мы хотя бы изредка общались, отец всегда был на расстоянии. Теперь все только ухудшилось. Он прямо заявил, что я уже взрослая и должна заниматься своей жизнью, а его оставить в покое. Более того, папа перечислил ряд вопросов, по которым я имею право обращаться к нему: тяжелая болезнь, смерть родных, свадьба, рождение ребенка. Все остальное, по его мнению, глупости, которыми не нужно его тревожить.

— Пап, как ты так можешь? — вопросила я, сознавая все сказанное им.

— Алиса, так будет лучше и для тебя, и для меня, — сухо ответил он, меряя шагами небольшую по-советски обставленную комнату в квартире друга.

— Но ты же мой отец! Ты отказываешься от меня?

— Ты сама отказалась от нас с матерью, когда ушла из дома.

— Неправда! Я ушла из-за того, что вы сделали Денису, но я бы ни за что не отвернулась от вас. Даже сейчас разыскала тебя и стараюсь поддержать маму! — возразила я.

— Какая разница, Алиса. Ты же ушла, — отмахнулся отец.

— Но не перестала вас любить, — выдала я последний аргумент в пустоту, потому что отец вышел на балкон, закрыв за собой дверь.

Было до одури обидно, ведь я ничем не провинилась перед папой. Я встала с дивана, взяла свою сумку и подошла к балконной двери, но он не обернулся, даже чтобы попрощаться.

— Я принимаю твои условия. Даже больше: не стану беспокоить, если выйду замуж, рожу ребенка или кто-нибудь умрет.

Он не ответил, скорее всего, даже не слышал. Стеклопластиковая дверь надежно защищала от ненужного шума, коим я стала для отца. До этого момента я думала, что тяжело ссориться с родителями, а оказалось, куда тяжелее, когда они от тебя отказываются. Теперь у меня осталась только мама. При всем ее эгоизме и расчетливости, она оказалась куда человечнее отца.

Единственным светлым пятнышком в моей жизни оставалась Мила. Мы подружились, и она часто прибегала ко мне в бюро, сидела в кабинете, помогала со всякими неважными бумажками. Ольга очень радовалась, что ее дочь занимается чем-то полезным. Она одобряла нашу дружбу и даже в качестве благодарности звала в свой салон на бесплатный маникюр. Но за это мне следовало благодарить Милу. С ней я делилась проблемами с родителями и всяческими неурядицами на работе, но девчонка сквозь эти переживания сумела разглядеть и другую грусть.

— А что Ден? — поинтересовалась она как-то утром, поливая цветы в моем кабинете.

— В каком смысле? — напряглась я.

— Ты его больше не видела? Вы не общаетесь?

— Нет, ты же знаешь, — слишком быстро и, возможно, чересчур резко ответила я.

— Только ты по нему страдаешь. И Викинг тоже страдает. Виду не подает, но страдает. Сама видела, с какой грустью он смотрит на ваше фото, — затараторила девчонка.

— Мил, какая разница, страдаю я по Денису или нет. Ничего не изменишь. Он с Леной. Я же тебе рассказывала, сколько она для него сделала.

— А ты бы не сделала всего этого, если бы знала, что с ним случилось? Ты не виновата, что, когда он вышел, рядом была она, а не ты.

— Только маме своей не проговорись, что Денис сидел! Не стоит ей волноваться лишний раз. Дело прошлое.

— Я — могила, Алиска! Ты сомневаешься? — она отставила леечку и, уперев руки в бока, строго посмотрела на меня.

— Нет, Мил, не сомневаюсь, — сдалась я, не желая спорить с этой упертой егозой.

— Вот и славно! — она расплылась в улыбке. — А тебе я советую поговорить с Викингом, разойтись друзьями и смело уводить Дена от его истерички.

— Для тебя все так просто…

— Не все, но усложнять я не люблю. Тем более, тут все ясно: ты любишь Дениса, он неровно дышит к тебе. Поверь, куда сложнее, если тот, в кого ты влюблена, на тебя не обращает внимания, не воспринимает всерьез и вдобавок любит другую.

Красовская говорила о Воронове. Конечно же, я понимала, что она приходит в бюро не только из-за меня. Ее влюбленность в Костю была так очевидна, что даже он ее заметил. Поэтому и хотел скорее разобраться с делом ее отца, чтобы у Милы не было повода каждый день заглядывать в его кабинет. Но наше расследование пока стояло на месте. Воронов связался с приятелем и запросил из архива дело о смерти Власовых. Ему пообещали передать документы, только на это требовалось время. Я уже перестала верить, что из нашей затеи что-то выйдет, пока одним утром, когда мы ехали на работу, Косте не позвонили.

— Да, Вань! — ответил Воронов и одними губами прошептал мне: «Образцов».

— Что-то узнал? — тут же вопросила я, за что получила грозный Костин взгляд.

— Хорошо, понял. Сейчас завезу Элис в бюро и к тебе.

Он разъединился и убрал телефон, а я в нетерпении поерзала на сидение. Костя хмуро взглянул на меня, но потом улыбнулся.

— Пришло дело Власовых. Сейчас тебя докину и за ним.

— Я позвоню Миле! — воодушевилась я.

— Не торопись. Если там что-то нехорошее… Сначала сами посмотрим, а эту ненормальную позовем позже.

— Как скажешь, Викинг, — усмехнулась я.

— Прекрати! Удумала тоже. Викинг.

— Между прочим, это у нее такой комплимент, потому что ты красивый, сильный, светловолосый… — протянула я, передразнивая девчонку и смеясь оттого, как Костя морщится.

— И скажи ей, чтобы прекратила врываться в мой кабинет. Достала уже!

— Кость…

— Слушай, Элис, я вижу, что тебе нравится Мила, но ведет она себя безобразно. Это не дело. Тем более, я не ее дружок.

— Она просто в тебя влюблена, вот и все. Пойдет в школу, встретит там какого-нибудь парня и успокоится. Дай девочке догулять каникулы.

Костя только вздохнул. Мила действительно иногда переходила черту, но была похожа на тайфун, который невозможно остановить. А еще всегда ставила на место Лидочку, что мне плохо удавалось. Может быть, это неправильно, но девчонка стала моим щитом, за которым я пряталась от ненавидящей меня секретарши.

— Все, Элис, я к Ване и сразу в бюро. До скорого, милая, — сказал Костя и притормозил у входа в наш офисный центр.

— Пока, Кость, — я легко поцеловала его в уголок губ и выпрыгнула из машины.

Воронов уехал, а я решила до работы зайти в кофейню неподалеку. Благодаря Миле, я больше не просила Лиду варить мне кофе. Бурный рассказ новой подруги о том, как она, подрабатывая прошлым летом в закусочной, плевала в стаканчики грубых клиентов, заставил насторожиться.