Красавица - Валерия Аристова

что он окажется один на один в карете с кардиналом. Гадая, что могло от него понадобиться Мазарини, Ролан молча смотрел в окно, иногда кидая на него взгляд.

Сначала тот молчал, пролистывая какие-то документы и делая заметки карандашом в своем блокноте. Потом отложил бумаги и с любопытством посмотрел на спутника.

— Вы, господин граф, радуете меня, — сказал он, разглядывая Ролана и немного сощурив глаза, — вы демонстрируете хорошее поведение. Не идеальное, но очень хорошее. Только выходки во время спектакля испортили впечатление. Там и слепой не мог бы не приревновать — так хорошо вы вжились в роль. Принцесса и простой рыцарь... Очень романтичная история, не находите?

Ролан молчал. Ответа его и не требовалось, потому что Мазарини тут же сменил тему.

— Думаю, вас интересует причина, по которой я взял вас с собой. Я вам ее открою. Мария явилась в Лувр, не зная, что двор в Фонтебло. Она не должна оказаться там, где находится король. Как вы понимаете, чем чаще они будут видеться, тем дольше будут длиться его мучения, а свадьба не за горами. Вам, как опытному интригану, я доверяю важную миссию. Убедите Марию, что она не должна видеться с королем. Остальное сделаю я сам.

Ролан поднял голову, внимательно посмотрел на кардинала.

— Как я могу убедить влюбленную женщину в том, что она не влюблена? — спросил он.

Мазарини усмехнулся:

— Этого и не требуется. Она просто не должна видеть Луи. Я же убедил вас, что Диана должна выйти за Савуара, вот и вы можете убедить Марию в том, что король женится на другой, и ей тут не место.

На мгновение Ролан закрыл глаза, унимая ярость. Человек, сидящий напротив, играл с огнем, вызывая демона в его душе.

— Вы, де Сен-Клер, демонстрируете чудеса сдержанности, за исключением совсем небольших срывов. Научите Марию этому искусству, — кардинал сложил руки на коленях и немного подался вперед, — таким образом вам, граф, удастся сослужить большую службу Франции, ведь иначе не будет заключен важный династический брак, а война продолжится, — добавил он, — испанцы не простят нам, если мы заберем обратно слово. Тут никакие извинения не помогут.

Ролан некоторое время молчал, стараясь успокоиться. Когда он заговорил, голос его не дрожал от той ненависти, которую он испытывал к сидящему напротив человеку.

— Вы, Ваше Преосвященство, играете судьбами людей, — начал он, но глаза Мазарини вдруг вспыхнули, и он перебил его:

— И еще какими, дорогой мой граф! Судьбами целых народов! И это, скажу я вам, большая ответственность! И счастье одного человека никак не может ставиться выше блага нации.

Ролан усмехнулся.

— Как моя судьба влияет на благо нации? — спросил он тихо.

— Еще как, Ланселот, еще как, — кардинал вздохнул, откинувшись на спинку дивана, — вы сами своей строптивостью заставили меня сделать это. Вы не понимаете ни слов, ни угроз. Идете к цели напролом, ничего не замечая вокруг. А я хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь. Так сложилось, что вы стоите на самой вершине нашего государства. Я болен, граф, и скоро Луи окажется совсем один. И кто будет рядом с ним? Капризный мальчик Анри, желающий только развлекаться, танцевать и пить вино? Безбашенный расточитель и игрок Виктор? И еще один. Бандит, пират и убийца. И вот эти люди окружат нашего тугодума Луи, оказавшись на второй ступени в королевстве. Вы хоть понимаете, граф, что произойдет? А если в эту компанию еще добавить влюбленную заучку Марию, чье присутствие помешает миру с Испанией и миру внутри королевства, то все мои достижения канут в Лету.

Ролан никогда не думал о делах королевства, и не планировал делать этого в будущем. Казалось, Мазарини вечен, и он всегда будет заниматься управлением, предоставив Луи жить своей жизнью, полной интриг и развлечений.

— Причем же здесь Диана? — спросил он очень тихо, когда Мазарини отвернулся к окну и смотрел на проплывающие мимо деревья и луга.

— Притом, граф, что вы не достойны ее. Анри, впрочем, тоже не достоин. Но его она заставит повзрослеть, а вас только убедит в том, что вам все позволено. Подобные вам люди очень опасны, если дорываются до власти и получают все, что душа пожелает. Вы избалованы мнимым могуществом. Вам легко давалось абсолютно все. Вы хорошо умеете командовать, но не умеете подчиняться. Ставите личные интересы над государственными, не желаете думать о последствиях. Но теперь вам придется думать не только о себе. Сегодня вы убедите Марию не преследовать Луи. Ибо она такая же, как вы. Она ищет личного счастья, не понимая, что этим ввергает страну в пучину гражданской войны! Из-за таких женщин гибнут люди и низвергаются империи, — он вздохнул и отвернулся снова к окну, — граф, мне нужна ваша помощь.

— Я не буду этого делать, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Ролан.

Мазарини склонил голову на бок. Глаза его сверкнули:

— Не будете? Будете. Или я прикажу вашу Диану упечь в Бастилию за убийство герцога, а потом выдам за де Шерше, и с удовольствием посмотрю, как вы будете объясняться с вашим драгоценным Анри.

То, что это не угроза, Ролан понял по тону кардинала. Руки его сами собой сжались в кулаки, его всего трясло от одной мысли, что Мазарини имеет неограниченную власть над ним. Он отвернулся, боясь, что ударит сидящего перед ним больного старика.

— Вы не посмеете, — наконец сказал он, — вы не тронете ее. Диана ничего не сделала.

— Ее судьба в ваших руках, — кардинал закашлялся, потом вынул платок и вытер лицо, — и только вы можете спасти ее. У всех, Сен-Клер, есть свои слабости, запомните это. Надо только знать, где надавить, и не испытывать жалости.

— Жалости у вас нет ни к кому, Ваше Высокопреосвященство, — проговорил Ролан.

— Лишнее чувство, дорогой граф, — отозвался Мазарини, — абсолютно лишнее.

...

Мария Манчини занимала свои старые комнаты. Она сидела у окна и писала письмо, когда Ролан явился к ней сразу же, как только карета остановилась у ворот Лувра. Кардинал поспешил в свой кабинет, а Ролан отправился к Марии.

— Ролан! — Мария вскочила, и лицо ее просияло, — Луи тоже приехал? Я так