Я не твое оружие. Академия Мастеров - Алекс Найт

— Ты не понимаешь… — я взмахнула рукой, возводя вокруг нас купол безмолвия. — Я и ещё четыре портальщика должны закрыть Разлом. Судя по предсказанию императрицы Валери, у нас получится, но мы с большой вероятностью погибнем.

— Что? — его голос осип в тревоге.

— Да, — кивнула я. — Есть вариант с нашим спасением, его прорабатывают, но там всё туманно. Нам остаётся только верить и готовиться к худшему.

— Поэтому ты меня отталкиваешь?

— Причин много, Конрад. Но если обобщить, мне страшно. Мне страшно стать зависимой от тебя, как от мастера. Страшно слушать шепотки о моей зависимости. Страшно лишить тебя семьи, возможности продолжить свой род. Страшно стать счастливой, чтобы всё потерять. И знать во время гибели, что разобью тебе сердце, — я говорила быстро, задыхаясь, с ресниц одна за другой соскальзывали слезинки. Но мне больше не хотелось держать боль в себе. — Я ужаснейший выбор для любви. Со мной ты не сможешь получить полноценный брак и семью. А ещё однажды меня может не стать. Мне кажется, я должна защитить тебя от боли, которую могу принести, но… Мария права. Я не имею права решать за тебя. Если ты готов…

— Готов, — ответил он мгновенно, прерывая мою сбивчивую речь. Его руки трепетно погладили мои плечи, посылая по телу колкую дрожь. — Я готов, Джианна. И говорил тебе об этом множество раз. Мне всё равно, что будут видеть и говорить другие. Мне плевать, если мы не сможем пожениться в Традане. И дети… мы можем осчастливить сирот. У нас будет семья, если мы сами в неё поверим. А Разлом… будем надеяться на лучшее. Но поверь мне, правильнее насладиться пусть и коротким, но счастьем, чем жить в горечи его потери из страха обжечься. Я уже проходил через это, знаю, о чём говорю…

— Я… — слова не шли, потому я просто протянула ему переданный мне королевой медальон.

— Что это? — удивился Конрад.

— Ведьмовской оберег. Императрица Валери наказала мне подарить его любимому человеку. И тот не должен снимать его, пока он не утратит силу.

— Джианна… — выдохнул он счастливо и притянул меня к груди.

Я утонула в нежности его объятия и зажмурилась, смаргивая слёзы радости. Мне всё ещё страшно быть счастливой, но Конрад прав, лучше испробовать вкус этих эмоций, чем лишать себя их из боязни потерять.

— Ты выйдешь за меня, Джианна? — горячий шёпот защекотал макушку.

— Как только Мария и Райнер издадут соответствующий указ, — рассмеялась я.

— Мы их поторопим, — отстранив меня от себя, он надел на себя амулет. — Буду считать это помолвочным подарком.

— Тогда, выходит, я сделала тебе предложение, — теперь на моих губах играла радостная улыбка, а в мыслях поселилась лёгкость.

— Предложение сделал я, а ты за это вручила мне важный дар, — он приблизил своё лицо к моему. — Вернёмся на приём или…

— Не хочу, — качнула я головой. — Мне хорошо сейчас, с тобой.

— Тогда восстановим связь?

И я кивнула, сжав губы, чтобы сдержать глуповатую улыбку от нахлынувшего волнения.

Взяв моё лицо в свои ладони, Конрад поцеловал меня. Трепетная ласка пронеслась волной мурашек по телу. Я подалась к любимому и прижалась к его груди. Больше не боялась, а предвкушала настоящую близость без навеянного дурманом тумана. Сегодня мы всё запомним.

Конрад целовал меня волнительно долго. Нежность перешла в порывистость, тяга друг к другу — в потребность, а желание — в настоящую страсть. И вскоре мы задыхались, не в состоянии прерваться. Впрочем, приостановиться всё же пришлось, не могли же мы порвать рубиново-изумрудный подарок Райнера.

От платья Конрад избавился нетерпеливо. А с бельём повременил, видимо, ему понравился комплект из кремового невесомого кружева. Мне тоже понравился его костюм, он снимался легче военной формы. Вскоре на полу образовалась кучка дорогой одежды, а мы медленно двинулись в спальню, вновь прижимаясь друг к другу в страстных объятиях.

Конрад положил меня на кровать, а сам навис сверху, любуясь мной и будто впитывая в себя эти мгновения. Нового поцелуя пришлось ждать так долго, что я простонала, когда его губы коснулись ложбинки между грудей. Тело пронзило чувственной стрелой. Спину выгнуло, а низ живота стянуло сладким спазмом. Чуткие пальцы принялись неспешно расстёгивать пуговки лифа, не забывая огладить слишком чувствительную в этот момент кожу. Я вздыхала от каждого прикосновения и возилась под Конрадом.

— Ты не спешишь, — рассмеялась счастливо, запрокидывая голову.

Чувственная пытка была так же приятна, как и невыносима.

— Это наша первая настоящая ночь, — сообщил он то, о чём я думала только недавно.

Лиф разъехался, обнажая груди. Синие глаза вспыхнули вожделением. И Конрад припал губами к твёрдой вершинке. Простонав от удовольствия, я вцепилась в его голову и нетерпеливо вытянула ленту, распуская хвост. Тёмные пряди рассыпались по широким плечам и пробежались по моей ключице, вызвав щекотную дрожь. Я вновь рассмеялась.

Томительные ласки переходили в жаркие поцелуи и долгие объятия, пока не перетекли в рваные движения друг к другу и не взорвались общим блаженством. Наша хоть не первая, но настоящая ночь любви не заканчивалась до рассвета. Мы наслаждались восстановившейся связью и не желали прекращать волшебство этих мгновений. А утром, когда первые несмелые лучи солнца заглянули в комнату сквозь щели портьер, я заснула на надёжном плече Конрада.

Мне было так хорошо…

Нам. Нам было хорошо. И будет всегда. Я выбрала счастье с любимым, теперь нужно сделать всё, чтобы удержать его в руках и уберечь от всех бед.

/Конрад Зан/

Неделю спустя.

Джианна завозилась под моей рукой, и я сразу проснулся, прижал её теснее, не собираясь отпускать. Всего неделя вместе, мне не скоро удастся избавиться от страха потери. Возможно, он не рассеется до тех пор, пока Разлом открыт.

— Доброе утро, — Джианна развернулась в кольце моих рук и поцеловала меня в губы.

Неделя вместе, но до сих пор не могу поверить.

— Доброе, — улыбнулся я, зажмурившись от счастья и нереальности момента.

— Конрад, надо вставать, — протянула она через некоторое время. — Коронация, много дел.

— Давай забудем про коронацию и сбежим? — попросил.

И стоило произнести эту фразу, как тело Джианны напряглось, и на краю сознания я ощутил мелькнувший в ней страх.

— В чём дело?

— Перед