Сердце - Лана Мейер

на этой арене, и что мне нужно вести затворнический образ жизни и сидеть, пощипывая в поле травку – плевать. Простите, я очень ценю, что вы для меня сделали, но П Л Е В А Т Ь.

Сознание борца из меня ничем уже не искоренишь.

Я мог понять Мику и ее обиду за то, что лгал. Но не сейчас, когда разум был опьянен и болью от ее слов, и тем, что все кончено.

Реально, кончено.

Это в последний раз.

И сегодня, когда мы утром тра…занимались любовью, это было в последний раз.

Блядь, если б я только знал…я бы поцеловал ее так, что она бы умерла от поцелуя. В ее легких бы просто закончился воздух.

Прижал бы к себе, путаясь в каштаново-золотистых волосах.

Глава 30

Мика

Перед тем, как покинуть кладбище, я захожу в небольшую часовню. Здесь совсем маленький, но красивый зал – витражные окна тянутся под купол, разрисованный ангелами.

Хочется просто посидеть в тишине, посмотреть на то, как горят свечи в приглушенном свете часовни.

Внутри никого нет, несмотря на то, что пошел ливень, он наверняка скоро пройдет, и мне стоит переждать дождь здесь.

Я сажусь на пустую скамью и по-прежнему хлюпаю носом, теребя в руках послание с того света.

В груди все равно щемит. Не знаю, чего ожидать от Майкла, когда снова заявлюсь в «Арену». Так хочется забыть наш разговор, перечеркнуть…

Наверное, как только увижу его – зацелую, прижимаясь к его сильной груди, а там – будь, что будет.

Лишь бы обнять, лишь бы вдохнуть его запах…

– Я видел тебя, и как ты плакала. Что тебя так тревожит, дочь моя? – я вздрогнула и поглядела на то, как одинокий пожилой мужчина присел рядом со мной.

Я собралась было встать, но он остановил меня движением руки, замотанной во все черное.

Мужчина в возрасте, смуглая кожа. Но его взгляд полный доброты и благости подкупал меня. От старца исходила приятная и теплая энергия, которая сама по себе успокаивала.

Такие вещи чувствуешь душой и сердцем.

– Я потеряла любимого. А потом…полюбила снова.

– И что ты чувствуешь по этому поводу?

– Стыд. Иногда. Порой – небывалое счастье. А потом снова стыд.

– Но почему? Любовь прекрасна в любых ее проявлениях. Если ты искренне и беззаветно полюбила снова – это дар. И его нужно беречь, дочь моя.

– Мне стыдно за то, что предаю свою первую любовь. Мы думали, это навсегда…а мои новые эмоции – они куда ярче, куда сильнее. И от этого вкус предательства еще более горький…

Мужчина вздохнул, слегка нахмурив брови. И кивнул, намекая на то, что он знает, что это еще не вся история, и чтобы я продолжила свой рассказ.

Я выложила ему, все как есть с самого начала. Рассказала о том, как проснулась в больнице, как пыталась встать на ноги, и Майкл помогал мне в этом. Описала наши отношения, прыжок с моста и про пересадку сердца Доминика.

К моему удивлению, старец остался невозмутимым и спокойным. Будто он каждый день выслушивает подобную историю.

– Но я полюбила очень противоречивого человека. Он умеет сильно ненавидеть, но также сильно он умеет любить, хоть и будет молчать об этом до последнего. Он…быстро принимает решения и жутко уверен в себе. Он любит меня, я это чувствую, но я не понимаю…как? Раньше он не испытывал ко мне подобных чувств. Неужели это все из-за сердца? Такого просто не может быть…

Прихожанин загадочно улыбнулся.

– С чего ты взяла, что это невозможно? Каждая клеточка нашего тела хранит в себе дух. И этот дух имеет память обо всем, что с нами происходило. Сердце – это самый центр памяти этого духа. Возможно все, дочь моя. Но разве это имеет значение, если ты уверена в его чувствах? Прими этот дар, отдавай и сама, ничего не требуя взамен. Этому молодому человеку не просто так был дан второй шанс…

После разговора со святым отцом, мне стало легче. Появилась какая-то внутренняя уверенность в том, что все в этой жизни случается не просто так, и что я наконец-таки заслужила свое счастье.

Самое время его вернуть.

***

Телефон разрывался от звонков Лили, пока я неслась в сторону «Арены». Дождь прошел. Высохли и слезы на моих щеках. Я была настроена весьма решительно.

Когда-то я уже сделала все, чтобы потерять Ника. Теперь я сделаю все, чтобы не потерять Майкла.

– Да, Лил… – включаю громкую связь, пытаясь не терять бдительности на дороге. Какой-то урод «дышит мне в багажник» несмотря на то, что у него есть полоса для обгона и не одна. Поддаюсь на его провокации и еду быстрее.

– Урод!

– Что?

– Это я не тебе…

– Боже, Мона, что с тобой? Твоя мама уже все твои успокоительные выпила. Отец купил билет в Лос-Анджелес, бросает ферму. Все переживают за тебя. ГДЕ ТЫ? Прости нас…

– Я была не права, Лили…я еду в «Арену». Я не знаю, приеду ли сегодня домой. Передай маме, что я люблю ее.

– Мика, ты меня пугаешь…ты за рулем? Будь осторожна.

От скрипа тормозов кровь стынет в жилах. Я понимаю, что это скрип тормозов моей собственной машины.

У меня кажется микроинфаркт случился.

Я сигналю безумному водителю, который обогнал меня за секунду и пристроился спереди меня, затормозив. От чего и мне пришлось это сделать.

Ох, как же хорошо, когда за рулем сидел Майкл.

– Мика! Ты в порядке?!

– Да, Лил, все хорошо. Я скоро буду в «Арене». Я должна…Майкл понимаешь…

– Ничего не понимаю, но я еду к тебе. Ты натворишь делов в состоянии аффекта…тебе вообще нельзя было садиться за руль!

Борясь с жутким страхом, после дорожного происшествия, я добираюсь до «Арены». Народу – тьма, я еле протискиваюсь в толпе из молодежи и богатеньких членов «подпольного клуба». Да-да, и дураку понятно, что в «Арене» творятся темные делишки, только все они прикрыты мишурой и клубными фанфарами.

Многие уже под кайфом или выпившие, поэтому я держу кулаки наготове, пока протискиваюсь к залу с рингом. Уже по звукам понимаю, что за вакханалия там происходит.

Женские визги перемешиваются с мужскими криками, от чего моя голова готова взорваться.

– АЙК! АЙК! АЙК!

– ЭВАНС, ЭВАНС, ЭВАНС, ЭВАНС, ЭВАНС! – болельщики разделились на два лагеря, и я с какой-то непередаваемой обидой отметила, что у громилы, который уже вышел на ринг, их было немного больше, чем у Майкла.

Молодой человек был