Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева

— А ей-то зачем? Она ж замуж выходит! — задал резонный вопрос бондарь и с подозрением глянул на красавицу на трибуне. — А вы уверены, что это ее таблетки?

— Разумеется! Я никогда не ошибаюсь в том, что видела своими глазами!

— Что ж, давайте разберемся, что вы действительно видели, местра! — раздался ледяной голос позади толпы. Все резко обернулись.

Мэр Маттеус и старик Партанс подходили к импровизированному митингу в сопровождении двух довольно необычных людей. Мужчина был одет по шайнвилльской моде в темный камзол и белые штаны, но его короткие светлые волосы открывали заостренные уши. Впрочем, некоторые горожане с ним уже ранее встречались в городе, поэтому они начали на ухо рассказывать соседям, кто это такой. Женщина тоже удостоилась перешептываний — и не удивительно. Ни платья в пол, ни туго зашнурованного корсета она не носила, а густые рыжеватые волосы были коротко обрезаны и завиты. Бледно-зеленая блузка навыпуск и черная прямая юбка по колено, на ногах узкие туфли на высоченном тоненьком каблуке. Некоторые митингующие начали стыдливо отворачиваться, когда их взгляд падал на открытые для всеобщего обозрения ноги иномирянки.

— Вы же заодно с ведьмой, — брызнула ядом Иржина Дивайн, — Такие же иномиряне! Сделаете все, лишь бы ее выгородить!

Мэр Маттеус вышел вперед.

— Учитывая, что госпожа чародейка — субьект заинтересованный, — он ответил не Иржине, а всем присутствующим, — я пригласил провести расследование человека, абсолютно не причастного к этой ситуации, — мэр указал на мужчину справа от себя. — Местр Сэлгрин ди Андарэ из ильфарийского корпуса Странников. Он магически сможет показать нам все то, что происходило у праздничного стола вчера на празднике. А многоуважаемая госпожа Аверина, — и мэр чуть склонился в сторону иномирянки, — засвидетельствует, что магия господина ди Андарэ будет беспристрастна и объективна.

— Только для начала я бы хотел пригласить сюда саму чародейку, — Сэлгрин кивнул в сторону ратуши, — Будет полезно услышать и ее объяснения тому, что мы увидим!

***

Я сидела и усиленно ломала на крошки булочку с изюмом.

Меня одолевали плохие мысли. Очень плохие и очень злобные мысли по отношению к блондинистой красотке, мечтающей о замужестве со старшим Верренсом. Я была уверена, что случившееся — подстава со стороны Иржины Дивайн. Уже рисовала в воображении, как та, пользуясь всеобщей праздничной суматохой, втихоря посыпает ядом пирог, а потом выжидает пол-ночи и бежит к мэру с обвинениями... Но понять не могла, где шайнвилльская девица умудрилась раздобыть мальтину. В местных аптеках этот препарат не продается. А все упиралось именно в злополучный порошок.

Братья Верренсы сидели по обе стороны от меня и старательно отвлекали от плохих мыслей.

— В принципе, почти все отравленные уже здоровы, госпожа чародейка, — Инвар вытащил из моих рук остатки булочки и аккуратно стряхнул крошки с юбки, — Только вот маленькая Янина... Ей ещё плохо.

— Есть у меня лекарство, — кивнула я, — мерзейшество для меня готовил, но ребенку оно нужнее!

— А вы сами-то как? — тут же забеспокоился кузнец, а Йонас вложил в мои руки кружку с компотом.

— Сами видите, Инвар, я в порядке. Осталось только доказать, что это не моих рук дело!

— Госпожа Моргана, ведь вы можете магией показать, как тогда, в доме старухи Михал? Ну, помните, вы тогда еще в подвал упали, а все думали, что вас Варрик Стерн сбросил?

— Вообще-то да, могу, — отхлебнула компота, — Но я не самая сильная чародейка, поэтому заклинание покажет только те объекты, что были рядом со мной в определенный момент.

— Так нам другого и не надо! — заулыбались братья, — Главное сейчас — доказать, что вы не виноваты! Покажете стол и все увидят, что вы лично ничего не сыпали! А дальше пусть сам мэр разбирается и выясняет, из-за чего люди пострадали!

Я заулыбалась. А ведь верно! Сначала снять с себя обвинения и потом уже заняться настоящим отравителем! Какой же он все-таки умница, Верренс-старший!

Одним махом допила компот. Интересный вкус. Йонас туда алкоголя добавил, что ли? Глянула на братца-кулинара и тот ответил таким невинным взглядом, что я поняла — точно добавил. Но — ладно, пусть. Настроение начало подниматься, мысли трансформироваться из разряда «убью белобрысую шварную ильму, а там будь что будет» в «мы еще поживем-повоюем»!

— Ну вот! Нашли решение! И нечего было так расстраиваться! — укоризненно потянул Инвар, по-доброму обнимая меня за плечи. — Вы плакали, нервничали. А мы с братом знали, что это не ваших рук дело. Уж точно не ваших.

— Да я знаю, что вы верили в меня. Вы только одни и верили, — я кивнула на окно, — А вон те, на улице... — икнула, — Вон какой митинг собрали, чтобы меня арестовали!

Крепкий алкоголь плеснул Йонас в компотик, меня начало потихоньку развозить.

— Неправда! — братья заговорили в унисон, — Они наоборот требуют вашего освобождения! Никто не поверил в эту глупость — что вы вдруг злое кому-то сделали! Вас же все знают, все любят! — и на последних словах Инвар как-то особенно крепко прижал меня к себе.

Я мигом отрезвела и пришла в себя. Не, не, не, я, конечно, хорошо отношусь к здоровяку, но замуж мне пока еще рановато. Отстранилась и вытерла набежавшие слезы:

— Что, прям все-все?

— Все-все, — с твердой уверенностью синхронно кивнули Верренсы.

В этот момент двери моей тюремной комнаты распахнулись. Братья встали передо мной, защищая от ввалившейся толпы. Тут были и бондарь с пекарем, которые тогда вязали злополучного Варрика Стерна, и старушка-цветочница, и мои соседи по улице.

— Госпожа Моргана! Госпожа ведьма! Как мы рады, что вы в здравии! Что с вами все в порядке!

Мэр перешагнул через валяющихся в отключке стражников у двери и удивленно на них оглянулся.

— Мэр Маттеус! — проревел кузнец, — Я очень уважаю вас, как градоначальника, но госпожа Моргана не виновата!

А меня уже и целовали, и обнимали, и клялись в том, что никто и никогда не считал меня отравительницей. Цветочница опечалилась, что деточка-ведьма совсем побледнела и исхудала, на что Йонас сделал охотничью стойку и заспорил со старушенцией о моем режиме питания.

— Да я.., — мэр пытался одновременно и с кузнецом объясниться, и утихомирить моих освободителей, — Да мы... Мы и пришли, чтобы...

— Поэтому