Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

с ним, переплетая их пальцы на моей ступне, а Кинг склоняется над Рексом, наклоняя свое лицо к моему и яростно целуя меня в висок. Все это для того, чтобы я все еще могла видеть Беннетта.

Затаив дыхание, я выдерживаю его темный пристальный взгляд, хотя мне хочется съежиться под ним. Я смотрю, как он облизывает губы, как плавно изгибается его лук купидона.

— Ты бы выбрала всех нас. — заявляет он, как будто просто излагает факты, а затем, когда я открываю рот, он говорит снова: — Если бы у тебя был выбор, ты бы выбрала нас всех.

Я сглатываю.

— Я бы с удовольствием. — нервно отвечаю я.

Он опускает взгляд, и мне становится дурно, наверное, он хотел, чтобы я выбрала его.

— Тогда у тебя будем мы все, Поппи. — просто объявляет он.

Плечи Флинна расправляются, и пальцы возвращаются к моему подбородку. Теперь он выглядит как Беннетт — сильный, уверенный.

Линкс и Рекс у моих ног, Райден сбоку от меня, Флинн за моей спиной. Я свернулась калачиком у него на коленях, и Беннетт сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами.

— Чего бы ты сейчас ни захотела, Леденец, ты получишь, потому что, между нами говоря, мы можем подарить тебе весь гребаный мир. — он прижимается своими губами к моим в страстном поцелуе, и мои глаза закрываются.

Слезы снова наполняют их, когда он говорит:

— И мы это сделаем.

Глава 45

ПОППИ

Я не включаю свой телефон снова. Вместо этого я отдаю его Беннетту, пусть он разбирается с домогательствами моего отца, а он дает мне новый, чтобы они могли связаться со мной, когда мы не вместе.

Криса нет на занятиях, он прячется в частной клинике с двумя сломанными руками и раздробленной скулой, и все пятеро моих парней говорят мне не думать о нем. В ближайшее время он не появится рядом со мной, а если бы и появился, они бы с этим справились.

Флинн сосредотачивается на бумажной работе.

Мои почти провальные оценки.

Должность заместителя.

У меня кровь стынет в жилах при одной мысли об этом.

Они говорят мне не думать об этом, не беспокоиться, не позволять тревоге управлять моей жизнью. Пусть они исправят это за меня. Попытаются загладить свою вину. И до конца весенних каникул это было пугающе легче, чем я думала. Позволить им.

Снова упасть в объятия мужчин, которые были моими любовниками, превратившимися в мучителей. Теперь, я думаю, возможно, они могли бы стать моими спасителями.

Я иду на свой последний урок в этот день, сажусь высоко в конце и погружаюсь в свои книги. Веду записи как маньяк, потому что не высыпаюсь, а кофеин был моим единственным пороком. И я не думаю, что когда-либо раньше чувствовала такой дискомфорт или раздражение на собственной шкуре, никогда за всю свою жизнь.

Я скучаю по наркотикам.

И это само по себе ужасно.

Я не знаю, когда все стало так плохо. Когда я стала такой пугающе зависимой.

У меня трясутся руки, в животе все переворачивается, и меня постоянно тошнит, но извергать нечего, еда на вкус как мел.

Кончик моего карандаша щелкает по странице, и я моргаю, выныривая из тумана, уставившись на разлинованный лист и хмурясь из-за бессмыслицы, которую нацарапала на бумаге. Я даже не уверена, что заставило меня надавить так сильно. Маленький кусочек покатился к краю стола, мягко звякнув, когда он упал на пол.

— Поппи Фостер! — рявкает профессор, и я вздрагиваю, ударяясь коленом о нижнюю часть стола.

— Да, профессор? — я отвечаю сдавленным голосом.

Мои щеки пылают от смущения, когда шестьдесят пар глаз поворачиваются, чтобы посмотреть на меня в ответ.

— Декан хочет видеть вас в своем кабинете.

Я в панике моргаю, хочу сказать, что ничего не делала, но начинается шепот, и мой профессор хмурится:

— Немедленно.

Киваю головой, снова утыкаясь в свои неразборчивые записи.

Я поднимаю все это на руки, запихиваю в свою холщовую сумку. Бумаги развеваются повсюду, пока я стараюсь выглядеть собранной. Мои щеки пылают, уши горят и зудят, и я спешу спуститься по лестнице как можно быстрее.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда я направляюсь в офис. Моя голова стучит в висках, тошнота снова захлестывает меня, и мне приходится сделать паузу, прижать костяшки пальцев ко рту, закрыть глаза и глубоко вдохнуть через нос. Боже, это чертовски худшее.

Я достаю телефон из кармана, нахожу имя Рекса и отправляю ему сообщение, сообщающее, где я. Занятия почти закончились, и он должен был встретиться со мной. Беннет взял с меня обещание никуда не ходить одной, но я не могу игнорировать своего профессора. Декана.

Господи. Что, если это из-за моих оценок, боже мой, что, если это из-за видео, фотографий. Мне понадобится Флинн. Я никогда не знаю, что говорить авторитетным фигурам. И если это из-за моих оценок… Он сказал, что собирается все исправить.

Я набираю номер Флинна и жду, жду, а телефон все звонит, а потом "Почтовый ящик этого человека переполнен".

Рекс не ответил мне, и я поднимаюсь по лестнице на другой стороне кампуса.

Телефон прижат к уху, я закусываю губу в ожидании, но он звонит только один раз.

— Леденец, что случилось?

Я задыхаюсь, обливаюсь потом. Мне холодно, по спине пробегает озноб, от него кружится голова. Эта гребаная ломка.

— Я плохо себя чувствую. — внезапно говорю я, совсем не собираясь говорить ему об этом.

Прислоняюсь к стене плечом, виском, тяжело дышу ртом и закрываю глаза.

— Я приеду и заберу тебя, просто подожди, пока я…

— Нет, я не могу, я не поэтому позвонила. Я думаю, мне нужен Флинн, и я… о черт! Я забыла свой компьютер. — я тяжело вздыхаю, у меня кружится голова.

— Леденец, сделай вдох. — и я делаю это по его указанию, успокаивая свой мозг ровно настолько, чтобы выполнить его просьбу. — Итак, где твой ноутбук?

— В моем классе. — отвечаю я, все еще сосредотачиваясь на своем дыхании.

— А ты…?

— Не в классе.

— Почему? — спрашивает он.

Я слышу, как закрывается дверь, щелчок его пальцев, его голос произносит Кингу.

— Меня вызвали на встречу с деканом, и я беспокоюсь, что у меня неприятности, иначе зачем бы им вызывать меня туда? Что, если это из-за моих оценок, что, если это из-за видео. — я шепчу, прикусив губу.

Флинн уверял меня, что оно стерто.

— Что мне делать? — мое тело начинает дрожать, на лбу выступают капельки пота, внутри все как будто сворачивается. — И я