Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

Мне нужно убраться отсюда.

Бросив взгляд в сторону плато, где, как я заметила, приземлился молтенмау, я замедляю шаг, нахмурившись. Заказанное мной оснащение ассасина было бы кстати, но к черту. Похоже, я улечу с пустыми руками.

У меня есть кинжал. И Клод. Когда я вернусь в Сумрак, разберусь с остальным.

Я бегу по боковому переулку, который, кажется, ведет в нужном направлении, и останавливаюсь, когда капля дождя пролетает прямо мимо моего уха и шлепается мне на плечо.

Мое сердце замирает.

Схватившись за свою внутреннюю звуковую ловушку, я убеждаюсь, что она правильно натянута. Что я установила сито над отверстием ― то, которое позволяет Клод проскользнуть, но не дает ледяным рыданиям Рейн проникать в мой мозг.

Не подпускает ее.

Я поднимаю глаза, и еще одна капля устремляется ко мне. Я вздрагиваю, когда она с всплеском агонии сталкивается с моей щекой, и рука поднимается, чтобы смахнуть ее плачущий труп с кожи… Что происходит?

Я рассматриваю влагу, покрывшую мои пальцы, как аномалию, и отчаянный стон дождевой капли пронзает мою грудь. Как будто она раскололась на части от удара, с болью осознавая, что больше никогда не будет целой.

Такой, какой она была.

Еще больше тяжелых капель падают с плачем, поют непонятные мне слова, рассыпаясь о мостовую у моих ног. Они стонут от потрясения, вызванного их жестоким разрушением, словно умоляют камень поглотить их. Собрать их обратно в единое целое.

Я стараюсь избежать каждой печальной капли, заставляющей мое сердце страдать самым неправильным образом…

Это…

Это нехорошо.

Широко раскрыв глаза, я смотрю в небо, ловя печальные слезы облаков, которые поют свою роковую песню. Как будто каждая крошечная дождевая капля внутренне осознает, что она попала в ловушку падения, которое может закончиться только одним способом. Что они никогда не будут более цельными, чем сейчас, пока они падают навстречу своей гибели.

Моя рука взлетает к груди и ложится на быстро бьющееся сердце, а душераздирающая мелодия становится все громче по мере того, как дождь усиливается.

Глаза начинает покалывать, и я чувствую, что во мне нарастает тот же приступ рыданий.

Я снова проверяю свою ментальную ловушку. Не нахожу никаких изъянов.

Ни одного.

Значит, песня дождя звучит на другой частоте, чем та, которую я привыкла блокировать… Прекрасно.

Этот дей может прямо сейчас отправиться есть банку с дерьмом спангла.

Бросив опасливый взгляд на размытую стену дождя, надвигающуюся на меня, я понимаю, что у меня нет времени возиться с ней и пытаться придумать, как отгородиться от надвигающегося шума, проклиная себя за то, что бросила этот чертов манжет в Лофф.

Идиотка.

Я сжимаю свою мысленную звуковую ловушку, пока он не захлопывается полностью, и хватаю ртом воздух, когда поток воды настигает меня и начинает хлестать.

Заливает меня.

Моя ловушка дрожит, как сжатые губы, отчаянно пытающиеся открыться. Чтобы сделать вдох и закричать. Я едва успеваю собраться с силами, прежде чем она низвергается с небес ― разрушительная песня Рейн хлещет по мне, как удары плетью с железным наконечником.

По моему незащищенному сердцу.

Рыдание вырывается из моего горла ― уродливый всплеск неприятных звуков.

Я отступаю на шаг, другой, изо всех сил пытаясь затянуть петлю и отключиться. Но это похоже на сокращение мышц, которые никогда не использовались. Не против этой ревущей силы. И Рейн… Она повсюду.

Кричит на меня, заливает волосы, стекает по коже. Она брызжет на меня из луж, образующихся у моих ног… Мелодия, которая сжимает мои истертые сердечные струны в кулаки и рвет их.

Рвет.

Рвет.

Как будто выдергивает перья из моего сердца.

Как будто просовывает пальцы в его трещины.

Как будто сыпет соль в зияющие раны.

Мое лицо искажается, боль в груди скручивает меня в тугой узел.

― П-прекрати…

Зажав уши руками, я, шатаясь, иду к приземистому навесу и прижимаясь лбом к камню, когда что-то внутри меня ломается, словно прорвавшая плотина.

И я плачу.

Так, как никогда раньше не плакала.

По щекам текут теплые слезы, которые только усиливают выворачивающий наизнанку крик, сдирающий с меня кожу маленькими, точными кусочками. И не перестаюший резать.

Как бы сильно я ни прижимала ладони к ушам, я не могу избавиться от пронзительных воплей, которые эхом отдаются внутри меня. Они разрушают мое самообладание с силой упавшей луны, разбрасывая осколки так далеко и широко, что я их даже не вижу.

Не чувствую.

― Остановись, ― всхлипываю я.

Умоляю.

Кричу.

― ПРЕКРАТИ-ПРЕКРАТИ-ПРЕКРАТИ-ПРЕКРАТИ…

Крепкое тепло прижимается ко мне сзади, укрывая от дождя. Отрывает руки от моих ушей и обхватывает ими грудь, заключая в уютные, надежные объятия.

Я понимаю, что это Каан, еще до того, как он что-то произносит, и прижимаюсь к нему всем телом. Я молчаливо ищу убежища в его утешительном присутствии и крепких объятиях его сильных рук.

Из моего горла вырываются еще более уродливые рыдания, которые я не могу удержать.

Неконтролируемые.

Настоящие.

― Когда-то я знал женщину, которая плакала, когда шел дождь, хотя думала, что я этого не замечаю, ― шепчет он мне на ухо, и его отрывистые слова прорываются сквозь поток скорбных рыданий, как раскаты грома. ― Ее звали…

― Эллюин.

Его руки сжимаются, и мое тело превращается в озеро, омывающее каменные плиты его сильной фигуры.

― Манжет был благословением, Лунный свет. Здесь нет необходимости в оружии, но часто идут дожди. Сильные. Яростные.

Собственный опыт.

Мой наименее любимый способ обучения.

Клод выкрикивает пронзительную мелодию, словно злится на дождь за то, что он существует ― в этом я готова ее поддержать. Ее истерика превращает поток дождя в горизонтальную пелену, хлещущую меня по лицу.

Рейн обрушивается с новообретенной яростью, словно только что сжалась в клубок, обхватила себя руками, подняла к небу сморщенное лицо и разрыдалась.

Мои колени слабеют, грозя подогнуться под тяжестью ее глубоких, скорбных воплей.

― Помоги мне сосредоточиться на чем-нибудь другом. Пожалуйста.

Слова едва успевают слететь с моих губ, как Каан прижимается к моему уху, из его груди вырывается глухой рокот, перекрывающий шум дождя, он прижимает меня к себе так близко, что я не могу отстраниться.

Песня, которая знакома мне до боли.

Я не думаю об этом ― не сейчас, ― погружаясь в его успокаивающий баритон, позволяя мелодии просачиваться сквозь мои поры, словно каменным крупинкам, которые собираются во всех моих впадинах и углублениях, утяжеляя меня и