Рассказы о трех искусствах - Марина Викторовна Андреева

Фиораванти поклонился, но ничего не сказал. Его уже давно тянуло домой. Несколько лет он не видел Италии. Четыре года жил в Москве, с увлечением работал, применял все свои разнообразные способности. Был он архитектором и литейщиком, скульптором и чеканщиком, пушечником и инженером.

— Надо нам и стены кремлевские строить, — продолжал великий князь, — и пушки лить, и мосты наводить. — Он снова замолчал.

Молчал и Фиораванти. Ему было уже далеко за шестьдесят. Он знал, что если не уедет сейчас, то, вероятно, никогда больше не увидит голубого неба родной страны...

Но здесь он был нужен, как нигде. Здесь перед ним открывались самые разнообразные возможности интересной работы. Он полюбил эту суровую, но гостеприимную страну.

Андрюшей стал его сын Андреа, и никто не называл Пьетро иначе, как Петрушкой...

— Ну, вот что, — закончил Иван, — велел я отписать в Болонью, что нет тебе покамест дороги. Поживешь здесь.

Так Аристотель Фиораванти до конца дней своих остался в снежной Московии...

АРИСТОТЕЛЬ ФИОРАВАНТИ. Успенский собор в Москве.

II. Жемчужины Возрождения 

Италия, хранительница традиций классической древности, в эпоху Возрождения прокладывала пути новому искусству. Даже название возникло как обозначение возрождения античной, то есть греческой и римской, культуры.

Эта страна в эпоху Возрождения выдвинула мастеров мирового значения — Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело и других.

ДВА ДРУГА

Шел 1403 год. Первые лучи восходящего солнца осветили древний римский Форум. С разных сторон к нему медленно приближались флегматичные толстые коровы в сопровождении еще полусонных хозяек. Знаменитая площадь народных собраний и празднеств, где когда-то кипела жизнь, превратилась в пастбище для скота. Ее так и называли теперь: «Коровье поле». Бывшая столица мировой державы давно захирела, обезлюдела после нескольких страшных разгромов, учиненных варварами. Дворцы, храмы и статуи лежали в обломках, покрылись землей и поросли бурьяном. Полузасыпанные остатки арок и колонн были последними молчаливыми свидетелями ушедшей славы.

— Смотри-ка, Катарина! Флорентийцы уже поднялись! — крикнула одна из женщин своей соседке.

— Конечно, — ответила та, — они иногда приходят даже раньше нас.

— Что им здесь нужно?

— Разве ты не знаешь? Они ищут клад. Видишь, у них лопаты!

— Святая мадонна! Что можно найти на Коровьем поле?

И соседки весело расхохотались, глядя на двух молодых людей, быстро шедших по направлению к Форуму. Один из них, который выглядел старшим, был небольшого роста. Худой, некрасивый, он резко отличался от своего высокого, стройного товарища. Эти два флорентийца, Филиппо Брунеллески и Донато ди Никколо ди Бетто Барди, обычно называемый просто Донателло, были связаны друг с другом крепкой дружбой. Они проводили вместе все свое время и вместе приехали в Рим.

Чтобы достать денег на поездку, Брунеллески продал свое маленькое имение в окрестностях Флоренции.

Каждое утро друзья приходили на Форум. Целый день они копались в земле и возвращались домой только с наступлением темноты, пыльные, перепачканные землей, с мозолями на ладонях, но веселые и счастливые.

— Чему они радуются? — удивлялись римляне. — Ведь они идут с пустыми руками!

— Да, клад найти не так просто. Да и с чего бы он дался в руки чужеземцев, если бы и лежал на Коровьем поле?

— Чудаки, и больше ничего. Носятся со всякими пустяками!

Но руки друзей были не совсем пусты, хотя то, что они приносили с собой, нисколько не напоминало клад. У одного из них картоны были покрыты зарисовками колонн, капителей, арок и других частей древних построек. Особенно интересовало молодого зодчего величественное круглое здание на древнем Марсовом поле, над которым возвышался грандиозный полушаровидный купол. Это был храм всех богов — Пантеон.

В это время искусство возведения куполов было почти совсем забыто. Его считали погибшим, вместе с Римской империей.

Брунеллески зарисовывал и обмерял Пантеон снаружи, а заходя внутрь, подолгу стоял под огромным круглым окном в центре купола, сквозь которое лились яркие лучи солнца.

Наброски его друга изображали статуи и обломки статуй. Он часто бывал на заброшенном пустыре, где стоял случайно уцелевший при всех разгромах Рима конный памятник императора Марка Аврелия.

Донателло подолгу всматривался в него, вдумывался, рисовал. И когда друзья уехали из Рима в родную Флоренцию, они не увезли с собой ничего, кроме множества зарисовок древних памятников. Но эти зарисовки были ценнее всякого клада для талантливого архитектора Филиппо Брунеллески и его друга Донателло, ставшего впоследствии одним из самых замечательных скульпторов Возрождения.

Брунеллески не просто подражал античным (древнегреческим и древнеримским) образцам. Особенно характерно для него стремление к обилию света. Его небольшие, но прекрасные по своим пропорциям здания украшены простыми строгими колоннами и пилястрами.[11] Особенно знаменит возведенный Брунеллески огромный купол над Флорентийским собором.

Собор простоял несколько десятков лет с отверстием в центре крыши, потому что никто не умел выстроить купол. Когда Брунеллески изложил свой проект строителям, собравшимся в соборе на совещание, они не только отвергли его предложение, но и с позором исключили его из своей среды, и все-таки ему удалось убедить их. Купол Флорентийского собора, возведенный Брунеллески, и доныне напоминает о талантливом архитекторе эпохи Возрождения.

Скульптор Донателло интересовался строением черепа, складом лица, мимикой. Он изображал живых людей, с их красивыми и некрасивыми чертами.

Донателло принадлежит первая в Италии статуя юноши-героя Давида, отлитая из бронзы и напоминающая скульптуры древних греков; и он же возродил конную статую, поставив в Падуе величественный памятник военачальнику Гаттамелате.

Лучшие образцы творений античных мастеров вдохновляли художников, скульпторов и архитекторов Возрождения. От мрачного мира средневековья их внимание обратилось к земной природе и красоте, к человеку, его радостям и доблестям.

Впереди всех стран Европы пошла по новому пути Италия. И в этом немалую роль сыграли те дни, которые два молодых флорентийца проводили на забытом римском Форуме.

БРУНЕЛЛЕСКИ. Купол собора Санта-Мария дель Фьоре. Флоренция.

Римский форум.

ДОНАТЕЛЛО. Давид.

МАДОННА С ЦВЕТКОМ

Сумерки медленно опускались над Флоренцией. В предвечерней дымке мягко светилась цветная мраморная облицовка собора Санта Мария дель Фиоре. На площади Синьории, где суровые крепостные зубцы вонзались в темнеющую глубину неба, лев Донателло сжимал в лапах окаменевшую красную лилию — эмблему города.

Около льва стоял молодой человек, погруженный в глубокую задумчивость. Он был одет в черный камзол и длинный темно-красный плащ с