Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2 - Александр Дмитриевич Григорьев

60. И укоротать хотят да веку долгого.

И тут-де стар ка́зак Илья Муромець

Он взял тут свой тугой лук розрыфцивой,

Натенул он тетивочку шелковую

Он фкладывал стрелочку калёную,

65. И сам-де ко стрелки прыговарывал:

«Полетай-ко-сь ты, моя да калёна стрела,

Да повыше ты лесу нынь стояцёго,

Пониже-то облака ходячого, —

Да пади ты, стрела, ныньце во сырой дуп,

70. Рошшиби ты веть нынице весь сырой дуп

Да на мелко на цереньё на ножовоё, —

Убей фсех станисьникоф-пленисьникоф!»

И полетел(а) тут ёго да калёна стрела

Повыше-то лесу-ту стоячого,

75. Пониже-то облака ходячого.

И прилетела она да фсё во сы́рой дуп,

И розбила она да весь веть сырой дуп

И на мелко цереньё на ножовоё —

И убила фсех станисьникоф-пленисьникоф,

80. Да по-нашому, по-руському, розбойникоф.

И поехал тут Илейка во чисто полё

На ту на дорожечку середьнюю.

Он поехал Илейка, да где богату быть.

Ехал он много-ли, мало поры-времени —

85. Он доехал до двора да до широкого.

И на то на крылецько на украшоно

Выходила тут девиця-душа красная,

Сама говорила таково слово:

«Уш ты ой еси, удалой доброй молодечь!

90. Добро жаловать ко мне да_хлеба-соли исть.

Мы не знам тибе не имени, не вотцины,

Не отецесьва твоёго, не молодецесьва!»

Заходил-де Илейка на красно крыльчё.

Заводила ёго да (ф) светлу светлицю.

95. И садила она да за дубовой стол.

Нанесла она есвы-та сахарныя.

И тут-де Илейка-та не пьёт, не ест,

Он не пьёт, сидит не ест да фсё не кушает.

И говорыла тут девиця-душа красная:

100. «Мы пойдём-ко с тобой да опочеф дёржать!»

И пошли они со старым да Ильей Муромьчём.

И говорила девица-душа красная:

«Уш ты ой есь, удалой доброй молодечь!

Ты ложысь на кровать да на тисовую

105. И на ту же на перину на пуховую!»

И на то-де Илеюшка ухватциф был:

И хватил-де девицю-душу красную,

Он бросил на кровать да на тисовую, —

И улетела девиця во глубок погреп<б>.

110. Закрычала она да громким голосом:

«Уш ты ой еси, удалой доброй молодець!

Уш ты выпусти меня из глубока погреба:

Уш я дам те золотой казны, сколько надобно!..»

И наклала она мису красна золота,

115. И другу наклала циста серебра,

И третью наклала скатна жемцюга, —

И дарыла удала добра молоцца.

И он дары-ти берёт, да ей целом не бьёт:

Завалил ей каменьём серым дикиим

120. Да во том глубоком темном погребе.

И сам поехал Илейка, где жанату быть,

И на ту же дорошку фсё на тре́тьюю.

Ехал много-ле он, мало поры-времени,

Он доехал до терема шырокого.

125. Подъежжаёт он к терёму блиско-поблиску.

И на то жа на крылецько на украшоно

Выходила тут девиця-душа красная

В единых тоненьких цюлоцьках фсё бес щобутоф,

В едной тоненькой рубашечки без поеса.

130. Сама говорит да таково слово:

«Уш ты ой еси, удалой доброй молодечь!

Добро жаловать ко мне да хлеба-соли исть,

Хлеба-соли-де исть да пива с мёдом пить!»

Заходил тут Илейка на красно крыльцё.

135. Брала она ёго да за праву руку,

И вела она во грыдьню княженеськую

И садила ёго да за дубовой стол

И нанёсла ёму кушанья сахарныя.

И тут-де стар ка́зак Илья Муромець

140. Он не пьёт, сидит не ест — да фсё не кушаёт,

Он беленькой лебеди не рушаёт.

Выходил-де-ка он из-за дубова стола.

И брала она тут ёго за праву руку,

И вела она во грыдьню княженеськую

145. И ко той ко кровати ко тисовое.

Говорила она да таково слово:

«Уш ты ой еси, удалой доброй молодець!

И ты ложись-ко-се ноньце опочеф дёржать!»

А на то же Илейка-та ухватциф был:

150. Хватил он девицю-душу красную

И бросил на кровать да на тисовую.

И улетела там девиця во глубок погряп<б>.

И во том во глубоком темном погребе

И сидит два удала добра молоцца:

155. Во первых-то Добрынюшка Микитиц млад,

И во вторых же Олёшенька Поповиц млад.

И закры(ч)яли они да громким голосом:

«Уш ты ой еси, дружинушка хоробрый же,

Уш ты на́ имё стар казак Илья Муромець!

160. Ты избавь же нас у смерти-то скорое,

Ой ты выпусти из глубока да темна погреба!..»

И тут-де Илейка не ослышылса:

Он отфо́рил у погреба двери железныя,

И спускал он им лисёнку дубовую,

165. Выпускал он удалых добрых молоццоф.

Выходили тут удалы добры молоццы.

Говорил тут Илейка таково слово:

«Уш вы глупы удалы добры молоццы!

Вы не знаете ухватоцьки-то женьское:

170. Да хватай бабу за пя́лки, пина́й бабу под гузно:

Да веть тут у ей раны-ти кровавыя

И кровавыя раны к ретиву серьцю!..»

И пошли тут они да со шырока двора,

И садились да на добрых коней,

175. И поехали по далечю чисту по(л)ю,

И поехали на дорошку на середьнюю

Ко тому ко глубоку тёмному погребу.

И приехали они да к темному погребу,

И роскатали они каменьё серодикоё,

180. И отфорили заслоночьку жалезную,

И спускали они лисёнку дубовую.

И спускалса тут Добрынюшка Микитиц млад.

Он хватил-де свою да саблю вострую,

Он срубил у девици буйну голову.

185. И взели они да золоту казну.

Розделили они по сорок тысицей.

И поехали они да ф красён Киеф-грат

К тому же ко князю ко Владимеру.

И у того же веть у князя у Владимера

190. Заводилса жа тут веть ка(к) почесьён пир.

И говорил тут стар казак Илья Муромець:

«Уш вы ой еси, дружинушки хоробрыя!

Уш я буду жа нынь да на чесном пиру,

Уш я выпью нонь да