Бассейн, или Всё лето под открытым небом - Виль Гмелинг

подготовка к открытию сезона. Иногда мы ходили смотреть на футболистов. Но Альфонсо Блазио нам был не очень рад, мы заметили это по его лицу.

У них появился новый игрок из Франции, Луи Луман. Все звали его Лулу. Он тоже давал интервью, до и после тренировки, и смеялся в камеру.

Дядя Карл от нас съехал. Он нашел себе квартиру в соседнем доме, но всё равно ходил к нам смотреть фильмы. Раньше нас в семье было пятеро, а стало шестеро. Теперь мы и не представляли, как когда-то жили без дяди Карла.

Наступил первый день занятий. Папа и мама отвезли меня в новую школу.

Перед ней находилась небольшая спортивная площадка со сломанными баскетбольными кольцами. Всё здание сверху донизу было забрызгано краской из баллончиков. На двери висел листок бумаги, где указывалось, в какой кабинет мне идти. Мне, Альфреду Буковски.

Я поднялся на третий этаж. Было без четверти восемь, но в кабинете № 19 почти не осталось свободных стульев. Учитель тоже уже ждал там, в оранжевой футболке и брюках с множеством карманов.

Я нашел себе место рядом с мальчиком, который сидел в инвалидном кресле и смотрел перед собой. Я назвал свое имя и спросил, всё ли с ним в порядке?

Мальчик протянул мне руку, которая оказалась безжизненной и вялой.

– Меня зовут Роберт, – прохрипел мальчик.

Боже, это походило на крик больного ворона.

Потом каждый должен был представиться.

Семнадцать мальчиков, шесть девочек – и ни одна из них рядом не стояла с Иоханной.

40

Было двенадцатое августа. Я точно знаю, потому что это годовщина свадьбы папы и мамы. В этот день они всегда что-то дарят друг другу и долго целуются.

Мы лежали на одеяле и скучали, Катинка и я. Робби спал. Он всегда уставал после школы.

– Как твой новый учитель? – спросила Катинка.

– Более-менее, – ответил я.

– Так более или менее?

– Так себе.

– Ну, а фрау Кнёппке-Дикман всё такая же неряха. Представь, она опять приперлась в своих резиновых тапках!

У меня не возникло ни малейшего желания это представлять.

Катинка принялась тормошить Робби:

– Проснись, Робби! Солнце целует тебя в лобик.

– А по-моему, это луна, – пробормотал Робби, не открывая глаз.

– Ты мое сокровище…

– Кролики всегда пролезают через эту дыру.

– Какие кролики?

– Которые там живут, – объяснил Робби, протирая глаза. – И пробираются сюда ночью через дыру за волейбольной площадкой.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

Робби не ответил. Уставился в небо, как будто что-то там увидел.

Катинка встала:

– Пойду посмотрю.

– Всё так, – объявила она, когда вернулась. – В заборе дырка. Достаточно большая для кроликов. Но если расширить, Буковски тоже пролезут.

И улыбнулась мне.

Робби запел:

– О, Елка, Елка, как зелены твои иголки…

– На Рождество я хочу лак для ногтей, – сказала Катинка.

– Мама не разрешит, – ответил я. – Ты слишком маленькая для этого.

– Заткнись!

Катинка отвесила мне подзатыльник, я дал сдачи. Она упала в траву. А Робби продолжал петь.

Я подошел к Катинке. Возможно, я не рассчитал удара, я ведь был раз в десять сильнее нее.

Но она вскочила и закричала:

– Это будет круто, Альф! О-ля-ля!

41

За Робертом присматривала Лейла. Утром она провожала его в школу. Сидела с ним на уроках, даже если Роберт в этом не особенно нуждался, а потом отвозила домой.

Лейле двадцать один год. У нее очень короткие волосы и кольцо в носу. Мы сразу понравились друг другу.

Однажды у меня сломался велосипед, и мне пришлось идти в школу пешком. Домой меня отвезла Лейла на микроавтобусе. Я сидел рядом с Робертом. Он посмотрел в окно и покачал головой.

– Что ты делаешь сегодня? – спросила Лейла.

– Собираюсь в открытый бассейн, – ответил я.

И рассказал ей о Катинке, Робби и бесплатном абонементе.

– Я тоже хочу, – сказал Роберт.

«Конечно, он этого хочет, – подумал я. – И у него это должно быть!»

На следующий день в четыре часа в нашу дверь позвонили.

– Это Лейла! – обрадовалась Катинка, хотя ни разу ее и в глаза не видела.

Мама вышла к Лейле и поздоровалась. Мы должны были вернуться домой к семи.

– Разумеется, – пообещала Лейла.

Я сел впереди, рядом с ней. Катинка и Робби устроились сзади с Робертом. Они посмотрели друг на друга.

– У вас в бассейне есть доступ к воде для людей с ограниченными возможностями? – спросила Лейла.

– Не знаю, – ответил я. – Никогда не обращал на это внимания.

Мы вышли из микроавтобуса. На территории бассейна было многолюдно. Морж у входа наблюдал за нами.

– В вашем бассейне есть доступ к воде для людей с ограниченными возможностями? – обратилась к нему Катинка.

Я совсем не был уверен, что она знает, о чем спрашивает.

Морж пил кофе и молчал.

Катинка повторила вопрос громче.

– Нет, – покачал головой Морж. – Ничего такого у нас нет.

– Почему? – спросила Лейла.

Морж сердито прищурил глаза:

– Потому что начальство это не волнует.

– Мы это изменим, – пообещала Лейла, – скоро вы получите мейл от моей начальницы.

Морж отвернулся и больше не смотрел на нас.

Мы вывезли Роберта на лужайку и расстелили одеяло. Надели купальные костюмы. Роберт не мог сделать этого сам, поэтому ему помогла Лейла.

Робби сразу захотелось в воду. Роберту тоже.

Мы подвезли его к бортику бассейна для не умеющих плавать. Лейла была сильной, как Пеппи Длинный чулок. Она подняла Роберта с инвалидного кресла и осторожно отнесла к воде. Роберт радовался и смеялся как маленький.

Он плеснул водой на себя. Робби плавал как акула и хватал Роберта за ноги, как когда-то мы делали с ним.

Когда мы вернулись на одеяло, Лейла спросила:

– Что вам купить?

Она была такая милая и ни на кого не похожая, эта Лейла.

Катинка тоже так про нее думала.

– Эн гласс, мадам, – ответила она. – Мерси!

Лейла ответила длинной фразой по-французски, из которой я ничего не понял. Но Катинка пришла в восторг.

– Ву парле фронсэ? – воскликнула она.

– Вуи, мадам, – сказала Лейла.

Катинка посмотрела на нее, как на ангела. Они разговорились и пошли к киоску, откуда принесли и мороженое, и чипсы, и газировку.

Подошла Иоханна и села на одеяло.

Всё шло как надо, я имею в виду жизнь.

42

Лето не вечно, что бы там кто ни думал на этот счет. В один прекрасный день замечаешь, что листья меняют цвет. Они желтеют, краснеют, некоторые уже совсем коричневые, и опадают.

Я стоял