Необычайные приключения Кукши из Домовичей - Юрий Петрович Вронский

– Бедняга хочет есть!

Теперь у гуляк новое развлечение – они по очереди наклоняются к тощему как смерть юродивому и с чавканьем жуют у него над ухом. Андрей снова тянется к мясу и снова получает по руке. Тогда он говорит с обычной своей улыбкой:

– Царь земной, дай мясца, не корчи скупца!

Гуляки переглядываются и заливаются хохотом. Накрашенный юноша ставит на стол стеклянную чашу с вином, ему надо освободить руку, чтобы ударить юродивого. Андрей хватает чашу, быстро выпивает вино и, разбив чашу о голову юноши, выбегает вон.

С гиканьем и свистом гуляки кидаются за ним и, поймав, волокут назад. Они немилосердно колотят его и пинают ногами. Особенно старается накрашенный. От ожесточения он побледнел ещё больше.

После закрытия кабака пьяная ватага бредёт по улицам, криками и громким пением нарушая покой горожан, задирая и избивая редких прохожих. Андрей Блаженный идёт вместе с ними. Его уже никто не держит, он мог бы незаметно ускользнуть, но он не делает этого.

За ватагой неотступно следует Кукша, отстав от неё не более чем на три-четыре шага, – он боится в темноте потерять Андрея, если тот вздумает убежать от ватаги. В руке у Кукши завёрнутый в мешок увесистый ломик.

Бесчинствующих гуляк окружает и хватает ночная стража. Кукша не успевает скрыться и тоже попадает в этот бредень. Всех схваченных ведут в караульное помещение. Гуляки обезумели от вина, совсем страх потеряли – бьют стражей порядка по чём ни попадя. Им и горя мало, что за это можно угодить в темницу.

В караульном помещении пьяниц начинают раздевать и бить, но они, к удивлению стражей, заливаются хохотом. Андрей Блаженный не сводит глаз с накрашенного юноши. Юношу распирает смех. Вдруг он становится серьёзным и властным голосом восклицает:

– Как вы смеете поднимать руку на своего государя?

Стражи застывают, обалдело глядя на юношу. Наконец, убедившись, что перед ними и в самом деле тот человек, чьё изображение чеканят на золотых монетах, то есть император Византии Михаил III, прозванный в народе Пьяницей, стражи падают ниц к ногам накрашенного юноши. Михаил медлит несколько мгновений, чтобы дать возможность своим незадачливым подданным испытать всю полноту страха, и милостиво произносит:

– Государь благодарит вас за исправную службу!

И гуляки весёлой гурьбой вываливаются на улицу. Кукша тоже норовит вслед за ними и Андреем выскользнуть из караульного помещения. Но ему это не удаётся.

– Стой, ты куда? – рявкает один страж, преграждая ему дорогу. Он раньше других опомнился от испуга. Подозрительно оглядев Кукшу с ног до головы, он говорит, обращаясь к начальнику караула: – Парень не из этих. Что прикажете с ним делать?

– Задержать! – отвечает начальник и подходит к Кукше. Ему стыдно допущенной оплошности и хочется заглушить стыд, поэтому он полон служебного рвения. – Ты кто таков? – грозно спрашивает он Кукшу.

В караульное помещение возвращается Андрей Блаженный. Он козлом прыгает через порог и подбегает к начальнику.

– Поди прочь, убогий! – отмахивается от него начальник и снова обращается к Кукше: – Так кто же ты таков?

Кукша мычит и разводит руками, со страхом поглядывая на Андрея Блаженного. Сейчас проклятый юродивый скажет: «Он такой же немой, как и я», – и Кукше конец.

Андрей Блаженный отбирает у Кукши завёрнутый в мешковину ломик и даёт ему пинка.

– Пошла, пошла вон, бессловесная скотина! – приговаривает Андрей и пинками гонит Кукшу к двери.

Стражи брезгливо сторонятся и дают им дорогу.

– Ишь, слепней испугался, убежал с пастбища, озорник! Вот я тебе ужо задам! – укоризненно бормочет Андрей, подталкивая Кукшу к двери.

Стражи смеются, и Кукша с Андреем беспрепятственно покидают караульное помещение. На улице Андрей суёт Кукше в руку какой-то предмет – Кукша узнаёт свой ломик. Андрей Блаженный возвращает ему оружие, от которого должен погибнуть!

Они долго идут молча. «Что же ты медлишь? – говорит себе Кукша. – Делай своё дело, пока не поздно!» Наконец Андрей спрашивает:

– Где ты ночуешь, юноша?

– В Большом портике, – отвечает Кукша.

– Прощай пока, скоро увидимся, – говорит Андрей и пропадает во мраке.

Глава тринадцатая

На берегу Ликоса

Косые утренние лучи хлынули в Большой портик, длинные тени колонн ложатся на каменные плиты пола, чередуясь с солнечными полосами. По портику летают голуби, хлопанье их крыльев гулко разносится под сводами. Портик выглядел бы сейчас торжественно, если бы на полу не виднелись разбросанные повсюду фигурки бездомных людей.

Солнце падает Кукше на лицо, и он открывает глаза. Перед ним на корточках сидит Андрей Блаженный. Он улыбается Кукше. Как видно, он давно уже ждёт Кукшиного пробуждения. Андрей даёт Кукше ломоть хлеба:

– На, поешь, юноша!

Кукша берёт хлеб, разламывает пополам и протягивает половину Андрею. Тот отрицательно мотает головой.

– Ешь, ешь! – ласково говорит он.

Кукша молча ест. Если падают крошки, Андрей подбирает их и бросает голубям. Когда Кукша съедает хлеб, Андрей говорит:

– Теперь идём в укромное место, я хочу с тобой поговорить.

С этими словами он хватает Кукшу за руку и куда-то ведёт. Кукша покорно, как ребёнок, следует за ним, даже не пытаясь высвободить руку. Некоторое время они петляют по узеньким улицам и переулкам, потом пересекают широкую Месу как раз там, где накануне Кукша повстречал Андрея.

По мере удаления от Месы всё меньше становится каменных домов и всё больше попадается убогих гнилых лачуг. Мостовых нет, то и дело встречаются зловонные лужи, в них довольно жмурятся на солнце щетинистые свиньи. На месте выгоревших улиц чернеют ещё не застроенные пустыри.

Наконец Андрей и Кукша выходят к оврагу, по дну которого чуть слышно журчит ручей – это Ликос. Они спускаются по крутому склону и, напившись, садятся на берегу ручья. «Чудно, – думает Кукша, – сам привёл туда, где его удобно убить!»

– О нашем разговоре никто никогда не услышит, хорошо?

Юродивый смотрит на Кукшу, на дне глубоких глазниц светятся бледно-голубые глаза, кажется, будто они видят насквозь.

Кукша кивает. Молчать – это ему не в труд, жизнь не приучила его к болтливости. Недаром его уже давно никто не называет иначе, как Немым.

Кукша с удивлением слушает голос Андрея Блаженного, никогда в жизни он не слышал такого голоса. Он почти ничего не понимает из того, что говорит юродивый, только слушает, как звучит его речь. Разве есть ещё на свете голос, в котором бы звучало столько мягкости и доброты? Может быть, только голос матери был столь же мягок и добр, когда Кукша был совсем