Трое с маяка, или Булочная на Краю Света - Полина Сутягина

пирогов, печений в виде звездочек, снежинок, ангелочков и прочего… И, разумеется, не могло обойтись без рождественского полена – торта, оформленного кремом в виде двух полешек, украшенных марципановыми листочками падуба, глазированными ягодами, и присыпанного, будто легким снежком, сахарной пудрой. Мари придумала добавить в тесто цукатов, которые заготавливала весь теплый сезон из свежих фруктов и цедры. Цитрусы были дороги и привозились по ее специальному заказу через порт, а потому Мари использовала фрукты по максимуму.

Жаннет оформила витрину в виде заснеженного вертепа13. Фигурки для композиции она сделала из папье-маше, мастерски разрисовав их так, что лица Святой Фамилии и трех волхвов казались живыми, а ослик, выглядывающий из сена, – словно вот-вот издаст пронзительное «Иа!» Украшенные блестящими звездочками и ажурными снежинками еловые ветви обрамляли композицию, а также придавали особый аромат булочной.

Теперь в ассортименте пекарни появились украшения для рождественской ели, сделанные из марципана или шоколада, несущего в себе миндальную или изюмную сердцевинку. Подобные украшения пользовались особой популярностью в семьях с детьми. Миссис Фюшкинс купила их целый набор в подарочной корзинке.

Все подростки городка обувались в лыжи и отправлялись в лес за еловым лапником, из которого плели венки, а потом за небольшую монету продавали их тем, у кого дома не оказалось еловых добытчиков. Вместе с монетой ребятам благодарные бабушки и занятые тетушки старались вручить пирожок или что-нибудь вкусненькое. А потом украшали венки, каждый на свой вкус, и вывешивали на парадную дверь.

***

Мари чувствовала себя намного лучше. Она, будучи противницей лекарств, считала втайне от Анри, что ее организм сам пережил пик заболевания и пошел на поправку, а также поспособствовали травы, которые ей давала Жаннет. Ведь Фюшкинсам они помогли! Однако из уважения к совершенному подвигу она держала это мнение при себе и исполняла наказанное доктором Спратом.

Но, несмотря на все протесты мисс Спрат и Жаннет, Мари объявила, что подготовкой рождественского ужина займется сама. Это было важное событие года, и она не могла позволить, чтобы в этом году на столе было менее изобильно, чем в прошлом. Однако этого и не произошло бы, поскольку каждая из приглашенных женщин сочла своим долгом принести что-то к столу, и это что-то ограничивалось далеко не одним блюдом. Так что в сочельник в гостиной на маяке стол, дополненный еще одним, принесенным Анри, ломился от яств.

Тем утром Анри завершил развоз посылок, подарков, заказов и поздравительных открыток. Каждый получатель считал необходимым угостить почтальона чем-нибудь со своего готовящегося праздничного стола, но Анри держался до последнего, ибо знал, какое обилие ожидает его вечером на маяке. Завершив, наконец, все дела, он на всякий случай проверил напоследок почтовую сумку и, к собственному удивлению, обнаружил там два письма, лежавшие в боковом отделении. Некоторое время Анри разглядывал их, не понимая, откуда они могли взяться и почему не значились в бумагах, как вспомнил, что это были именно те письма, которые ему передал дежурный в тот тяжелый рейд. Анри был так утомлен своим путешествием и настолько сфокусирован на том, чтобы первым делом доставить лекарство, что совершенно о них позабыл. Молодой мужчина покрутил два конверта – один тонкий, другой попухлее – в руках. «Ну что ж, – подумал он, – оба адресата будут сегодня на маяке – там и передам!» И со спокойной совестью запер почту.

***

На двери маяка висел изысканно украшенный лентами и сухоцветами еловый венок, его подарила Элис, поскольку Томми, занятому в булочной, было не до сбора еловых веток. Теперь девочка гордо показывала маме, как смотрится ее творение.

– Кто бы мог подумать, – заметила миссис Стерн, – что я буду встречать Рождество на маяке!

У весело потрескивающего камина в уютной маячной гостиной (никто не знает, каким образом вместившей столько людей за раз!) помимо хозяев и пришедших заранее, чтобы помочь, Элис и ее мамы, собрались: Анри, приведший старушку-маму, мадам Кюрю, которую проводил мистер Вилькинс и ее пес, так и норовивший умыкнуть что-нибудь со стола, стоило только зазеваться, сам мистер Вилькинс, вся орава Фюшкинсов, а также мисс Спрат, которую пригласила лично Мари. Сестра доктора решила, что за столько лет, проведенных за столом с одними и теми же людьми, можно сделать и исключение, справив Рождество в необычном кругу.

Пока все собирались, выставляли принесенные блюда на стол и рассаживались, Анри поспешил завершить свои почтовые дела. Тонкий конверт предназначался мадам Кюрю. Она сразу же вскрыла его, хотя это далось ей не так уж просто и, то приближая листок к лицу, то отдаляя, принялась читать, то и дело счастливым голосом возвещая ближе находившимся к ней гостям о содержании своей корреспонденции от дочери:

– Ах, они приезжают! Будут у меня уже на Новый Год… О… такие милые поздравления… – и наконец: – Моя малышка Викки! Они ждут малыша!

Мари, услышав это, приобняла старушку:

– Ну вот, видать, этим летом у Вас прибавится хлопот!

Та только счастливо улыбалась, а пес вертелся под ногами, задевая окружающих активно машущим лохматым хвостом.

Тем временем Анри передал пухлое письмо адресату. Томми удивленно поднял на почтальона глаза. Кто мог писать ему? Тетка, и та изредка лишь отправляла ему открытки.

На письме, однако, стоял именно ее адрес. «Как, интересно, одна строчка на открытке могла превратиться в такое пухлое письмо?..» – подумал мальчик, вскрывая конверт. Внутри лежал маленький листочек бумаги и другой конверт, пожелтевший от времени.

Листочек был покрыт убористым почерком тетки:

«Дорогой Томми,

Надеюсь, ты здоров и учишься прилежно!

Несколько дней назад на мой адрес пришло письмо, которое я прикладываю к этой записке. На конверте значилось твое полное имя, и посему я переправляю его тебе, не будучи ознакомленной с содержанием.

С наилучшими пожеланиями,

Твоя тетя Маргарет»

Имя отправителя на пожелтевшем конверте ничего не сказало Томми, однако место отправления заставило его спешно покинуть гостиную и броситься вверх по лестнице в библиотеку, где на столе так и лежала морская карта, по которой он путешествовал с карандашом.

Мальчик развернул ее и пригляделся – столица соседнего архипелага, принадлежавшего их стране. Потом он медленно и аккуратно вскрыл конверт.

Письмо было написано не маминым почерком, который он уже хорошо изучил по предыдущим письмам, но почему-то начиналось словами «Дорогой Томми». Чернила, видимо, не слишком качественные, кое-где выцвели, и мальчику приходилось тщательно вглядываться, чтобы разобрать слова. Дата внизу письма говорила о том, что оно было написано двумя годами ранее. А штампы на конверте свидетельствовали о том, что потребовалось немало времени, чтобы достичь адресата. Томми, не веря прочитанному, снова пересмотрел письмо.