Синдбад-Мореход. Восточные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

со скамьи и замер от ужаса: прямо на него двигался человек огромного роста – настоящий великан, похожий на высокую пальму. Он был весь чёрный, глаза у него сверкали, как горящие головни, рот был похож на отверстие колодца, а зубы торчали, точно клыки кабана. Уши падали ему на плечи, а ногти на его руках были широкие и острые, как у льва. Великан шёл медленно, слегка согнувшись, точно ему трудно было нести свою голову, и тяжело вздыхал. От каждого вздоха шелестели деревья и верхушки их пригибались к земле, как во время бури. В руках у великана был огромный факел – целый ствол смолистого дерева.

Спутники Синдбада тоже проснулись и лежали на земле, замерев от страха. Великан подошёл и нагнулся над ними. Он долго рассматривал каждого из них и, выбрав одного, поднял его, как пёрышко. Это был капитан Бузург – самый большой и толстый из спутников Синдбада.

Синдбад выхватил меч и бросился к великану. Весь его страх прошёл, и он думал только об одном: как бы вырвать Бузурга из рук чудовища. Но великан ударом ноги отбросил Синдбада в сторону. Он разжёг огонь на жаровне, зажарил капитана Бузурга и съел его.

Кончив есть, великан растянулся на земле и громко захрапел. Синдбад и его товарищи сидели на скамье, прижавшись друг к другу и затаив дыхание.

Синдбад оправился первый и, убедившись, что великан крепко спит, вскочил и воскликнул:

– Лучше было бы, если бы мы утонули в море! Неужели мы позволим великану съесть нас, как овец?

– Уйдём отсюда и поищем такое место, где бы мы могли спрятаться от него, – сказал один из купцов.

– Куда нам уйти? Он ведь всюду нас найдёт, – возразил Синдбад. – Лучше будет, если мы убьём его и потом уплывём по морю. Может быть, нас подберёт какой-нибудь корабль.

– А на чём же мы уплывём, Синдбад? – спросили купцы.

– Посмотрите на эти брёвна, что сложены около жаровни. Они длинные и толстые, и, если их связать вместе, выйдет хороший плот, – сказал Синдбад. – Перенесём их на берег моря, пока спит этот жестокий людоед, а потом мы вернёмся сюда и придумаем способ его убить.

– Это прекрасный план, – сказали купцы и начали перетаскивать брёвна на морской берег и связывать их верёвками из пальмового лыка.

К утру плот был готов, и Синдбад с товарищами вернулись во двор великана. Когда они пришли, людоеда на дворе не было. До самого вечера он не появлялся.

Когда стемнело, земля опять затряслась и послышался гул и топот. Великан был близко. Как и накануне, он медленно подошёл к товарищам Синдбада и нагнулся над ними, освещая их факелом. Он выбрал самого толстого купца, проткнул его вертелом, зажарил и съел. А потом он растянулся на земле и уснул.

– Ещё один наш спутник погиб! – воскликнул Синдбад. – Но это последний. Больше этот жестокий человек никого из нас не съест.

– Что же ты задумал, Синдбад? – спросили его купцы.

– Смотрите и делайте так, как я скажу! – воскликнул Синдбад.

Он схватил два вертела, на которых великан жарил мясо, раскалил их на огне и приставил к глазам людоеда. Потом он сделал знак купцам, и они все вместе навалились на вертела. Глаза людоеда ушли в глубь головы, и он ослеп.

Людоед со страшным криком вскочил и принялся шарить вокруг себя руками, стараясь поймать своих врагов. Но Синдбад и его товарищи врассыпную бросились от него и побежали к морю. Великан пошёл за ними, продолжая громко кричать. Он догонял беглецов и перегонял их, но так и не поймал никого. Они пробегали у него между ногами, увёртывались от его рук и наконец добежали до берега моря, сели на плот и отплыли, гребя, как веслом, тонким стволом молодой пальмы.

Когда людоед услышал удары весла о воду, он понял, что добыча ушла от него. Он закричал ещё громче прежнего. На его крик прибежали ещё два великана, такие же страшные, как он. Они отломили от скал по громадному камню и бросили вслед беглецам. Глыбы скал со страшным шумом упали в воду, только слегка задев плот. Но от них поднялись такие волны, что плот перевернулся. Спутники Синдбада почти совсем не умели плавать. Они сразу захлебнулись и пошли ко дну. Только сам Синдбад и ещё двое купцов помоложе успели схватиться за плот и удержались на поверхности моря.

Синдбад с трудом вскарабкался снова на плот и помог своим товарищам выбраться из воды. Волны унесли их весло, и им пришлось плыть по течению, слегка направляя плот ногами. Становилось светлее. Скоро должно было взойти солнце. Товарищи Синдбада, мокрые и дрожащие, сидели на плоту и громко жаловались. Синдбад стоял на краю плота, высматривая, не видно ли вдали берега или паруса корабля. Вдруг он обернулся к своим спутникам и крикнул:

– Мужайтесь, друзья мои Ахмед и Хасан! Земля недалеко, и течение несёт нас прямо к берегу. Видите, птицы кружатся там, вдали, над водою? Их гнёзда, наверно, где-нибудь близко. Ведь птицы не улетают далеко от своих птенцов.

Ахмед и Хасан подбодрились и подняли головы. Хасан, у которого глаза были зоркие, как у ястреба, посмотрел вперёд и сказал:

– Твоя правда, Синдбад. Вон там, вдалеке, я вижу остров. Скоро течение пригонит к нему наш плот, и мы отдохнём на твёрдой земле.

Измученные путники обрадовались и стали сильнее грести ногами, чтобы помочь течению. Если бы они только знали, что ждёт их на этом острове!

Скоро плот прибило к берегу, и Синдбад с Ахмедом и Хасаном вышли на сушу. Они медленно пошли вперёд, подбирая с земли ягоды и коренья, и увидели высокие, развесистые деревья на берегу ручья. Густая трава так и манила прилечь и отдохнуть.

Синдбад бросился под дерево и сейчас же заснул. Его разбудил какой-то странный звук, точно кто-то перетирал зерно между двумя огромными камнями. Синдбад открыл глаза и вскочил на ноги. Он увидел перед собой огромного змея с широкой пастью, как у кита. Змей спокойно лежал на брюхе и лениво, с громким хрустом двигал челюстями. Этот хруст и разбудил Синдбада. А из пасти змея торчали человеческие ноги в сандалиях. По сандалиям Синдбад узнал, что это ноги Ахмеда.

Постепенно Ахмед целиком исчез в брюхе змея, и змей медленно уполз в лес. Когда он скрылся, Синдбад осмотрелся кругом и увидел, что он остался один.

«А где же Хасан? – подумал Синдбад. – Неужели его тоже съел змей?»

– Эй, Хасан, где