Прядильщица Снов - Тория Кардело

— Ты драматизируешь, — отрезала мама, и её голос звучал неожиданно холодно, как нож, разрезающий тишину. — Твой возраст у всех непростой. Я через это проходила.

— Ты? — горький смех Али больше напоминал лай или стон. — Ты же всегда была красоткой! Все мальчики за тобой бегали! Папа до сих пор говорит, что влюбился в тебя с первого взгляда! Откуда тебе знать, каково быть уродиной, над которой все смеются?

На лице матери появилось что-то похожее на боль, странное, почти детское выражение внезапно уязвленного человека. Но она быстро скрыла это за маской строгости, выпрямила спину, подняла подбородок — как делала всегда, когда хотела показать своё превосходство.

— Я не собираюсь это в-высслушивать, — отчеканила она, от волнения слегка запинаясь. — Я целый день работала. А ты тут устраиваешь истерики и портишь мебель. Давай сюда свой телефон. Ты наказана.

— Бери! — Аля швырнула телефон на пол с такой силой, что тот подпрыгнул и проскользил по паркету до самой стены. — Забирай! Мне уже всё равно!

— Что значит «всё равно»? — мать нахмурилась, наклоняясь за телефоном, на экране которого теперь красовалась паутина трещин. — Что ты задумала?

В её голосе впервые за весь разговор послышалось настоящее беспокойство, даже испуг. Но Аля уже не слушала. Она схватила рюкзак, накинула первую попавшуюся тоненькую куртку и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью.

На лестничной площадке она на секунду замерла, переводя дыхание. За дверью слышались шаги матери, её голос: «Аля! Аля, вернись сейчас же!»

Но Аля уже бежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Ещё недавно она бы никогда не решилась так сбегать — слишком неуклюже, слишком заметно для окружающих. Сейчас ей было всё равно.

Холодный октябрьский ветер ударил в лицо, когда она выскочила из подъезда. Вечерние сумерки уже сгущались, превращая серый Зимнеградск в город-призрак. Мимо проходили редкие прохожие, усталые после работы, спешащие домой, в тепло. Никому не было дела до зареванной девушки, выскочившей из подъезда.

Аля шла, не разбирая дороги, лишь бы подальше от дома, от матери, от своей проклятой жизни. Она даже не замечала, как слезы размазывались по лицу от порывов ветра.

В голове билась только одна мысль:

«Завтра всё закончится. Завтра я буду свободна, на Ткани Снов, навсегда с Ноктюрном».

Как странно, что решение пришло только сейчас. Она годами мучилась, ненавидела себя, своё тело, свою жизнь. Прокручивала в голове десятки сценариев, как всё могло бы быть иначе. Но именно сегодня, именно сейчас она поняла, что никогда не сможет стать счастливой в этом теле, в этом мире. Что выход только один — «трансформация».

Соседка Антонина Андреевна в это время традиционно выгуливала своих такс, с трудом перебиравших лапами. Увидев Алю, она окликнула:

— Аленька! Куда это ты вся нараспашку? А ну-ка домой и оденься тепло, простудишься!

Но Аля прошла мимо, не отвечая, даже не поворачивая головы.

«Скоро никто из них даже не вспомнит, что я существовала».

Она не знала, как долго бродила по городу. Ноги гудели, дыхание сбилось, живот урчал от голода. В какой-то момент она оказалась у старого железнодорожного переезда. Мимо с грохотом пронесся поезд, заставив её вздрогнуть от неожиданности. В голову на миг пришла жуткая мысль: просто шаг вперед, на рельсы, и всё — никаких проблем, ни боли, ни издевательств…

Но нет. Это было бы слишком жестоко — по отношению к машинисту, к случайным свидетелям. И потом, Агата говорила о другом пути. О Ткани Снов, о перевоплощении.

Аля развернулась и побрела к городской набережной. В какой-то момент ноги сами привели её к мосту через реку Зимницу. Старый чугунный мост с полуразрушенными перилами построили ещё в начале прошлого века, когда Зимнеградск считался важным промышленным центром.

С моста в ясную погоду открывался вид на весь город: старинные здания в центре, панельные и кирпичные многоэтажки на окраинах, шпили двух церквей и башня с часами на здании администрации.

Но сейчас город терялся в сумерках. Только тут и там мерцали огоньки окон да желтели фонари в парке вдоль набережной. Река внизу казалась черной, бездонной, словно портал в иной мир. Аля стояла, опершись о холодные перила, и смотрела, как тусклый свет отражается в тёмной воде причудливыми узорами.

Странное спокойствие нахлынуло на неё — спокойствие человека, принявшего окончательное решение. Больше не осталось сомнений и страхов. Только ясность и решимость.

Завтра вечером она вернется сюда. Завтра всё закончится раз и навсегда. Она прыгнет с моста в ледяную октябрьскую воду, и Александра Кострова исчезнет из этого мира. А в другой реальности, на Ткани Снов, она станет прекрасной девушкой с картины. Будет жить во дворце, танцевать на балах, любить и быть любимой.

«Это не самоубийство. Это… перевоплощение. Трансформация. Я не умру — я просто стану другой».

Сколько раз она читала в интернете истории людей, которые не выдержали издевательств и решились на самоубийство? Сколько видела новостей о подростках, сделавших последний шаг с крыши? И каждый раз втайне понимала их, завидовала такой решимости.

Но сейчас ей нужно было не умирать, а только перейти из одного мира в другой. Исчезнуть здесь, чтобы возродиться там, на Ткани Снов.

Даже мысль о том, что никто не вспомнит о прежней Але, что все воспоминания о ней исчезнут из мироздания, больше не пугала. Не осталось никакой привязанности к этому миру, к этой жизни.

«Что хорошего в этих воспоминаниях? Боль, одиночество, насмешки, вечное чувство неполноценности…»

Ветер усиливался, пронизывал насквозь. Аля поёжилась, но не уходила. Ей казалось, что река внизу зовет её, обещает покой и забвение.

— До завтра, — прошептала она, обращаясь к тёмной воде внизу. На секунду ей показалось, что вода отозвалась — легким всплеском, будто река ответила:

«Жду тебя».

Она развернулась и медленно пошла прочь от моста, не оглядываясь. Завтра начнется новая жизнь. Завтра она станет той, кем всегда должна была быть.

И только где-то в глубине души тоненький голос спрашивал:

«Но что если Агата ошиблась? Что если Ткани Снов не существует, и за чертой — только тьма и пустота?»

Но Аля не слушала. Она давно привыкла не слушать тихих голосов внутри себя.

Глава 12. Ртуть и туман

В полночь Аля провалилась в сон — не плоский, как старая киноплёнка, а глубокий, объёмный, пульсирующий; яркий — до рези в глазах, чувственный — до мурашек по коже. Вместо обещанного свидания с