«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

– Не понял… – нахмурился Гонтарев.

– У меня есть кое-какие вопросы, и если вы на них честно ответите, то все поймете. По крайней мере, мне так кажется.

– Задавайте, а насчет ответов я решу по ходу.

– Вы догадывались, что Бурову кто-то сообщил о долларах в вашем сейфе и о самом сейфе?

– Разумеется, я это предположил. Ну… тип сейфа можно было выяснить. Однако о долларах не знал никто в моем даже самом ближнем окружении – и Георгий в том числе, а он самый близкий. Георгий обо всем узнал потом. Да, я попытался найти наводчика, но не нашел. Правда, не слишком усердствовал. Был уверен, информация просочилась через одного из трех моих… скажем так… главных партнеров… Но, разумеется, непосредственно никто из них не был заинтересован в краже. Я их предупредил. Впрочем… это была их проблема, мне надо было деньги вернуть.

«Ну да, – подумала Вера. – А своего шофера ты никак не заподозрил. Что он мог знать, обычный водила? А он мог случайно услышать обрывок разговора по телефону, а потом мог просто занести шефу в дом тяжелый – все-таки десять килограммов – портфель и кое о чем догадаться… пусть не конкретно о долларах, но, совершенно очевидно, о чем-то ценном… И он точно знал, что в тот вечер никого не будет дома». Впрочем, этой информацией Вера делиться не собиралась. Спросила о другом:

– Кого, кроме Шишкова, вы посвятили во всю эту операцию с Лепешкиным и Хвостовым?

– Никого. Георгий считал, что справится сам, и я с ним согласился. Слишком тонкое дело. Особенно если учесть, что однажды уже случилась утечка информации.

«Ну да, – вновь подумала Вера. – Ты наверняка не собирался делиться найденными деньгами со своими партнерами». Но это ее опять-таки нисколько не волновало.

– Шишков вам, конечно же, показал лист с кодом, – ничуть не усомнилась Вера.

– Разумеется, – не обманул ожидания Гонтарев. – Он принес его на следующее утро. Я его запомнил и, более того, отксерокопировал.

– Можно посмотреть?

– Пожалуйста. Он в сейфе. – Виктор Иннокентьевич поднялся с кресла и исчез за дверью, которая, судя по всему, вела в комнату отдыха. Затем вернулся и положил перед следователем лист бумаги.

Это был абсолютно чистый лист, без всякого намека на какой-либо текст, на котором были выведены тщательно скопированным почерком Бурова семь цифр. Вот только пять из них с реальным кодом вообще не совпадали.

– Ну вот, что и следовало доказать! – прямо-таки просияла Вера. – Это совершенно не тот лист и вообще никакой не код!

– То есть?! – Гонтарев был совершенно ошарашен и даже не пытался это скрыть.

– Шишков убил Лепешкина для того, чтобы не осталось человека, который бы знал настоящий код от ящика. А Хвостова он попытался убить для того, чтобы он не смог опровергнуть, что деньги в ящике сгорели. После убийства Лепешкина Шишков полночи копировал почерк Бурова. Он ведь предусмотрительный, предполагал: вдруг вы где-нибудь найдете образец. Так вот, старался, чтобы почти не отличалось. В Боровушке Шишков придумал, полагаю, другой план. Он собирался убить Хвостова, забрать деньги, сунуть в ящик резаную бумагу и тысячу долларов… на всякий случай, он ведь предусмотрительный… и все это сжечь. Мы нашли у Шишкова и эту бумагу, и тысячу долларов. А вам он бы сказал, что Буров перед смертью всех надул, специально написал неправильный код, и в подтверждение высыпал бы вам на стол горстку долларового пепла. Опять же на всякий случай… вдруг вы бы решили проверить. И вы бы поверили. Как поверили, что спецназовец, пусть и бывший, не мог отправить кого-либо на тот свет с помощью хрустальной вазы и лопаты.

Гонтарев, еще несколько минут назад уверенный и даже непреклонный, сидел с помертвевшим лицом, и Вера вдруг поняла: он потрясен не тем, что у него второй раз пытались украсть деньги, а тем, что это попытался сделать человек, который находился рядом пятнадцать лет и которого он считал самым доверенным.

– Поначалу я думала, заказчик убийств именно вы, – призналась Вера. – Но потом поняла: вам не нужны эти убийства, они для вас действительно бессмысленны, к тому же от них много шума, а деньги любят тишину. И бумага с долларами в кармане у Шишкова абсолютно лишние. И то, что за такой крупной суммой денег Шишков отправился в одиночку, несколько странно, в конце концов, напарников можно было не посвящать в суть дела, а охрана бы не помешала. И три зажигалки, которые мы нашли в кармане у некурящего Шишкова, тоже вызывают вопросы. Вот тогда я и заподозрила, что Шишков затеял свою игру. По крупным ставкам. Но у нас нет прямых доказательств, только показания Лиханова и Хвостова. Шишков будет гнуть свою версию.

– Не будет. Я тоже дам показания. И Георгий даст. Признательные, – сказал Гонтарев таким голосом, что Вера внутренне вздрогнула. Это был голос глубоко оскорбленного и потому беспощадного человека.

Глава 33

От начальника управления майор Грознова и полковник Мирошниченко вышли весьма довольными. Генерал Карасев был не щедрым на расправы, но и на похвалы не расточительным. Однако в данном случае оценил: сложное дело раскрыто достаточно быстро, причем сразу два дела: одно резонансное – убийство драматурга Лепешкина, о чем будет подготовлен соответствующий пресс-релиз, а второе – совершенно тихое, однако тоже способное превратиться в резонансное, если бы дошло до отравления известного театрального критика Стрекаловой. Без сомнений, людская молва связала бы вместе оба преступления, и поднялся бы большой шум. А следственным органам он совершенно не нужен.

Не нужен был шум и самой Гертруде Яковлевне. Она звонила Вере с вопросом: можно ли все замять? Заявление она подавать не собирается, с невесткой разберутся в кругу семьи. И получила ответ: нет, нельзя, но пусть семья озаботится хорошим адвокатом, вполне возможно, удастся ограничиться условным сроком.

Уже в кабинете Мирошниченко Вера сказала:

– Все-таки Гонтарев оказался убедительнее всех нас. Передал Шишкову через адвоката такие слова, что тот сразу дал признательные показания. А я ведь Виктору Иннокентьевичу предложила очную ставку с дорогим помощничком, но он мне знаешь, что ответил? Не хочет сесть на нары по мокрому делу.

– В некотором смысле Гонтарева даже жалко, – посочувствовал Мирошниченко. – Столько лет держать мужика в самых близких и так обломаться… Сам много кого обламывал, своих подельников по неудавшейся взятке тоже явно хотел кинуть, прибрав украденные и найденные доллары исключительно себе, а кинули его. Причем под