Всё о мореплаваниях Солнышкина - Виталий Титович Коржиков

Ну что можно сделать ещё?

В минуту молоко закипело, и хлебнувший несколько целебных глотков капитан сказал:

– Барьерчика ко мне!

Постучав пальцами по тетрадке, он спросил у курсанта:

– Так из чего вы нашли выход?

– Из ледового плена, – доложил Барьерчик.

– Значит, из плена… – с иронией сказал Плавали-Знаем. – И какой же это выход?

И едва Барьерчик изложил свою мысль, капитан сказал:

– Ерунда! Никакого выхода.

– Может быть, и ерунда, – сказал Барьерчик. – Но без этой ерунды вы и сейчас бы болтали ногами в проруби. Стоит попробовать.

Но в ответ услышал давно не звучавшее:

– Плавали – знаем! А чтобы ваши знания пришли в порядок, почитайте денёк-другой «Навигацию». Полезно.

– «Навигацию», «Навигацию», – сказал Уточка, подталкивая своего товарища к двери кубрика.

– Ты что делаешь? – спросил Барьерчик.

– Помалкивай, – шепнул Уточка. – Отзимуем, снимут кино! Финансы на бочку – и покупай брючата. А так сиди себе с заплатками на карманах. – И он подёргал Барьерчика за штанину, на которой светилась штопка.

Барьерчик вскинул голову, сказал:

– Лучше брюки в заплатах, чем совесть в дырах! – и захлопнул за собой дверь.

А Уточка выкатил грудь и вскинул голову, будто почувствовал себя штурманом.

– Как же так? – удивился наблюдавший эту сцену начальник училища. Он был смущён… Ведь лёд действительно под лучом ломался! Он это сам видел! Об этом звенела его песня – она и сейчас ещё доносилась откуда-то с края льдины, где лежали нерпы, будто музыкальные животные услышали его мысли.

Но недавний ученик, которому он ставил пятёрки, сказал:

– Песня – это одно, а навигация – другое. Вы тоже могли бы повторить «Навигацию»! – И, вложив в руки начальнику потрёпанный учебник, Уточка кивнул на кубрик и замурлыкал: – «Вперёд, вперёд, ломая лёд!»

Начальник пожал плечами и отправился в кубрик. Может быть, он действительно чего-то не понимал, но вступать в дискуссии, когда в душе звенела песня, он не стал.

А Плавали-Знаем, похлопав по тетрадям, сказал:

– Дневников достаточно. – И, пройдя в столовую, постучал перед Супчиком пальцем: – Барьерчику никаких мисок! Ни одной кастрюли! Ни-ни!

Супчик, не понимая, почесал в затылке и спросил:

– А что делать с камбалой?

– Уху! – решительно сказал Плавали-Знаем.

Супчик развёл руками: одной камбалы мало.

– Поджарить, – предложил Уточка.

– Ещё меньше!

– Компота давно не было! – вспомнил Васька.

– А что? Компот! – сказал Плавали-Знаем. – Конечно компот.

Супчик спросил:

– Из камбалы?

– А что?

– С сахаром или с солью?

– Компот на первое, соль на второе, сахар на третье, – подумав, сказал Плавали-Знаем. И собрался уже на корму, чтобы ликвидировать хитроумный прибор Барьерчика, но едва вышел на палубу, зажмурился и спрятал голову в воротник: в глаза плеснуло светом.

На перекладине мачты сидел чёрный кот и вращал лапкой бутылку. Ту самую последнюю кефирную бутылку!

– Поставь! – крикнул Плавали-Знаем.

Но кот вдруг так глянул вниз, что в воздухе прозвучало:

«А кто взял мою рыбку?»

«Слуховые галлюцинации», – подумал, оглядываясь, Плавали-Знаем и для верности спросил:

– Какую рыбку?

«Камбалу с камня», – послышалось снова. И кот опять пустил кефирной бутылкой десятки зайчиков.

– Поставь! – приказал капитан.

Но усатый так качнул бутылку, что у Плавали-Знаем на лбу заранее вспухла шишка.

– Ну, старая шапка! Ну, драный воротник, я тебе покажу! – проскрипел Плавали-Знаем.

И кот, оставив бутылку в покое, спрыгнул на ящик и, явно передразнивая Плавали-Знаем, стал с издёвкой пересчитывать лапой одну за другой кефирные посудины. И при этом щурился: «Посмотрим, кто кому покажет. Кто кому…»

Капитан встряхнулся и увидел перед собой сверкающую мачту, которую Васька непонятно когда успел уже разукрасить морскими звёздами и ежами.

«Ну вот и ёлка», – подумал Плавали-Знаем. И, залив из шланга трещины и выбоинки на льду, во всю грудь глотнул морозного воздуха и подмигнул сам себе и Уточке:

– Ну, кажется, сделано всё! Ну что можно сделать ещё? Ну что?

И Уточка сказал:

– Больше – ничего!

И ни один ни другой не представляли, что может найтись человек, который бы придумал что-либо ещё.

А между тем к острову со стороны океана приближалась какая-то блестящая точка. Скоро над Камбалой снова застрекотал вертолёт, и кто-то, обвешанный аппаратами, стал быстро спускаться по верёвочной лестнице.

«Ну вот наконец и кино!» – обрадовался Плавали-Знаем и увидел, как сквозь расступившуюся толпу к «Светлячку» спешит толстенький, очень знакомый человек.

Самое короткое интервью

Да, по льду Камбалы в сверкающей пыжиковой шапке торопился корреспондент Репортажик. Тот самый Репортажик, который первым сообщил миру о необыкновенной зимовке «Светлячка».

Честно говоря, он чуть не забыл об этом сам, но услышал, как залетевший в Океанск рыбак за чашкой чая шепнул соседу:

– А у нас на Камбале дела! Зимует «Светлячок», и про него снимают кино. Две серии!

Репортажик бросился в аэропорт: он сделал открытие, он сообщил о зимовке, а снимать будет кто-то? Ну нет, он ещё кое-что сумеет сам!

Под ногами Репортажика скрипела морозная пыль, и, щёлкая на ходу то одним, то другим фотоаппаратом, раскрасневшийся корреспондент спешил к ставшему известным в такой короткий срок «Светлячку».

Сомнений быть не могло: на судне готовились к съёмкам. Пароход сверкал сказочным льдом: видно, декораторы поработали на славу!

Несколько раз Репортажик споткнулся и отдёрнул ногу: лёд кое-где был прозрачным, и сквозь него глядела чёрная глубина.

Откуда ни возьмись, к корреспонденту подлетела собачья упряжка, Васька помог забраться в странный возок, и в несколько секунд они оказались перед приветственно машущим рукой Плавали-Знаем.

– А киногруппа здесь? – спросил корреспондент.

– Ждём, – сказал капитан.

Репортажик был первым! Он расстегнул магнитофон и протянул микрофон капитану:

– Маленькое интервью. Что бы вы хотели сказать нашим слушателям об этой необыкновенной зимовке?

При слове «интервью» Плавали-Знаем расплылся в улыбке, растерялся, от волнения приложил микрофон к животу. В желудке запело, и Плавали-Знаем смущённо замигал.

Но Репортажик засмеялся и вскинул руку:

– А что! Такого оригинального начала ещё не было ни у кого. Коротко, зато ясно! А остальное потом, в каюте или в столовой, за обедом, – по-свойски сказал корреспондент, привыкший к флотским угощениям, не замечая, что бравый капитан снова смутился.

Васька кашлянул. От смущения, казалось, скрипнула дверь. И тут из-за двери показался старенький, но чистый колпак Супчика, и кок сказал:

– Прошу на компот и блины.

Почувствовав приближение гостя, гостеприимный Супчик испёк сковородку блинов из остатков питательной смеси и козьего молока. Корреспондент распахнул дверь: «Идём! Конечно идём!» – и потянул капитана за рукав. Но ноги Плавали-Знаем и сами тянулись на блинные запахи, как Васькин нос.

Масштабы корреспондента Репортажика

– Ну, чем вы потчуете зимовщиков? – спросил