Всё о мореплаваниях Солнышкина - Виталий Титович Коржиков

– Я его прославил! Я первый сообщил о зимовке! А он меня – учить «Навигацию»! – И Репортажик хлопнул себя ещё и учебником.

– Так это ты сообщил? – спросил Барьерчик.

– Я! – Репортажик похлопал ладонью по висевшему на груди фотоаппарату.

– А как же ты о зимовке узнал?

– Я сам видел. – Репортажик показал пальцем вниз.

– Откуда?

– С самолёта!

– С самолёта? – Барьерчик горько засмеялся. – Он видел с самолёта, а мы тут лови собак и жуй компот из камбалы!

И к удивлению задравшего голову Репортажика, курсант ударил учебником по столу:

– Тогда учи «Навигацию»!

Смущённый Репортажик захлопал ресницами, присел на край кефирного ящика, а Барьерчик, вышагивая метр туда, метр обратно, воскликнул:

– Люди совершают кругосветку, воюют со штормами, а мы из-за этих банок-бутылок, – он посмотрел на Репортажика, – сидим среди дурацкого льда в этой каморе! – Он ткнул сапогом в звякнувший ящик.

– Ну, мы тоже совершаем кругосветное плавание или кругосветный полёт, – сказал начальник.

– Мы – кругосветное плавание? – Барьерчик с сожалением взглянул на него.

– Да! – сказал начальник. – Совершенно точно! Каждый из нас в сутки совершает кругосветное путешествие – с кораблём, или с домом, или с кроватью. Мы и сейчас со льдиной и «Светлячком» совершаем оборот вокруг Земли – в двадцать четыре часа. И не такое уж это маленькое плавание. – Глаза начальника вспыхнули. – Дело только в том, что за это плавание мы успеем сделать. Один двадцать четыре часа проспит, другой – напишет песню. – Он нарисовал в воздухе пальцем музыкальный ключ. – Один сделает глупость, другой – открытие. Один кого-то предаст, другой – спасёт человечество. Один решит мировую проблему, а другой – не выучит дважды два. И всё это в двадцать четыре часа! Только нужно чувствовать, какое это важное плавание, и быть толковым капитаном! Слышите, как мы быстро плывём?

Начальник прислушался.

Барьерчик тоже загорелся. Ему показалось, что он видит бег звёзд, слышит, как летит «Светлячок», как вместе с ним летит вокруг Земли остров Камбала. Ему почудился невероятный полёт океанского ветра.

Но через минуту Барьерчик угас и усмехнулся.

В кубрике была тишина. Слышалось грустное звяканье бутылок и какие-то быстрые удары, будто по льду, с пыхтением, в несколько рук били ломом.

– Вот мы и плывём с этой дурацкой льдиной, – сказал Барьерчик. – За двадцать четыре часа мы при помощи этого друга, – он кивнул на корреспондента, – наделали столько глупостей!

– Но я не знал, что можно выбраться. Я немедленно напишу статью. Я докажу! – И Репортажик стал искать в кармане авторучку.

Удары за бортом стали сильней и чаще. Барьерчик хотел выглянуть в коридор, но дверь оказалась запертой.

– Нашёл первоклассников! – сказал Барьерчик. – Посадил под замок. Ещё без обеда оставит! – И курсант стукнул в дверь кулаком.

Но начальник вскинул вверх палец: «Тихо!»

– Вы что, боитесь? – удивился курсант.

– Я – боюсь?! – сказал начальник, но вдруг снова замахал руками и прислушался. – Тихо, тихо! – попросил он. – Получается настоящая песня! Сначала будет про бурю, про ветер – как у Дунаевского, а потом… потом вот так. – И он пропел:

Ровно в двадцать четыре часа

Совершим кругосветку, ребята!

Только нужен инструмент.

– Инструмент? – Барьерчик подумал, выставил на стол десяток кефирных бутылок и с усмешкой постучал по ним карандашом.

– А что?! – Начальник быстро расставил их в каком-то порядке, провёл пальцем по горлышкам и, постукивая то по одной, то по другой, стал напевать бодрый мотив.

Начальник напевал. Барьерчик прислушивался.

А рядом сидел Репортажик и, хлопая себя по голове, причитал:

– Ах, я дурак! Вот дурак!

Это, кажется, были те самые слова, которые уловил незаслуженно обиженный Морячок.

Звучали эти слова в кубрике «Светлячка» так громко, что заглушали удары лома и крики на льдине, где Плавали-Знаем, Васька и Уточка строили ледяные укрепления.

А в кубрике стоял Барьерчик и смотрел то на ящик из-под кефира, то на иллюминатор так решительно, будто наконец задумал взять самый главный барьер если не в жизни, то в двадцатичетырёхчасовом кругосветном плавании, которое он совершал на борту «Светлячка». Как ни странно, слова начальника запомнились и тревожили, а его мелодия, ещё до конца не ясная, начинала звучать и призывала действовать.

Но вдруг курсант перевёл взгляд на дверь: внимание его привлёк всё приближающийся шум.

Первая победа Плавали-Знаем

Полночи Плавали-Знаем ходил по баку «Светлячка» в своём полярном тулупе, качал головой и цедил сквозь зубы: «Захотели отнять славу! Ну нет, этот номер у них не пройдёт. Не выйдет!»

Наконец капитан отозвал в сторону Ваську и стал с ним шептаться, кивая то на клюз, то на лежавшую у ног доску.

– Во! Вот это придумано! – захохотал в ответ Васька и показал большой палец.

Но тут нос его повернулся сам собой, вытянулся по ветру, и собаки тоже быстро задёргали ноздрями. Со стороны океана крепко запахло украинским борщом с помидорами и котлетами в соусе! Пахло так вкусно, что собаки сделали колечком хвосты, будто говорили: «О!»

«Так! Думают взять на борщ!» – усмехнулся Плавали-Знаем и, сдёрнув шапку, стал отгонять от себя ветер. Скоро он увидел силуэт приближающегося парохода, на носу которого рядом с Буруном стоял растрёпанный Борщик и, размахивая поварёшкой, кричал:

– Супчик! Супчик!

И из открывшейся двери камбуза раздалось радостное и удивлённое:

– Борщик!

Борщик подпрыгнул:

– Жив, Супчик?!

– Здравствуй, Борщик! – Счастливый Супчик махнул колпаком.

Перекличку друзей заглушил хриплый голос Буруна:

– Принимай буксир!

И тогда-то в ответ прогрохотало на весь ледяной остров знакомое всем «Плавали! Знаем!».

Уточка, подхватив буксир, протащил его по льду, подал Ваське, тот, весело подмигнув Плавали-Знаем, вместо того чтобы надеть трос на чугунную тумбу, зацепил его за валявшуюся на палубе доску и лихо махнул Буруну: «Давай!»

– Самый малый! – прогремел в темноте голос Морякова.

Трос стал натягиваться, и плутоватые физиономии Васьки и Плавали-Знаем тоже потянулись вперёд.

– Сейчас, сейчас, – прошептал Васька.

И в тот миг, когда Плавали-Знаем в азарте наклонился посмотреть, как слетит канат, доска взвизгнула и, разорвавшись пополам, тяпнула его по макушке, а Ваську по лбу.

– У! – завыли они в два голоса и завертелись волчком.

Но, увидев, что «Даёшь!» уходит в море, утаскивая за собой канат, переглянулись и, потирая лбы, закричали:

– Ура! Первая атака отбита!

Правда, Васька вздохнул и растерянно замигал: такие вкусные запахи уплывали…

Запахи уплывали, бобики жалобно взвизгивали, и Васька качал головой: «Двенадцать блюд! Десять баллов». Но Плавали-Знаем, хотя и его аппетит заводил бодренькую пластинку, торжествовал: «Атака отбита! Крепость выстояла!»

Он даже замурлыкал песенку, которую напевал когда-то в молодости:

Входит в порт