Всё о мореплаваниях Солнышкина - Виталий Титович Коржиков

Весёлые истории в кубрике «светлячка»

Понятно, что морковку и кастрюлю очисток на голову получил разжалованный из мамонтов в нерпы Васька. Подняться на палубу по заледенелому скользкому тросу он не смог и проторчал час в воде, прислушиваясь к тому, что происходило на борту «Даёшь!».

В каюте Солнышкина так весело смеялись, что Ваське тоже захотелось в дружескую компанию, которая готова была отдать ему все котлеты за неделю вперёд! Он даже всхлипнул, не понимая, почему он сидит в воде, а не рядом с Борщиком.

«Хватит! Хватит!» – подумал он и заплюхал ко льдине, чтобы всё передать зимующей команде. Он, конечно, слышал слова про план, но гораздо больше его волновали рецепты Борщика.

Васька взобрался на борт «Светлячка», отряхиваясь, как собака, влетел в кубрик и стал сбрасывать с себя мокрую одежду.

– Ну, что там? – спросил Плавали-Знаем, чихая от одного Васькиного вида.

– Р-р-расск-казывают ис-стории! – стуча зубами, выговорил Васька.

– Интересные?

– Чуть ухом не примёрз! – сказал Васька, влезая в шубу, распахнутую добрым Супчиком. – Особенно Борщик. Компотом угощал кита! Собирается нам на помощь! С котлетами!

От одной этой фамилии у всех защекотало в носу и потекли слюнки, а Супчик засиял от гордости за друга.

– А может, и нам порассказать что-нибудь интересное? – спросил Плавали-Знаем.

Обстановка для всяких историй подходила. За морозным иллюминатором взвизгивал ветер. Все сидели, зарывшись в тулупы.

– Можно, – сказал Васька. – Как говорил кок Борщик…

– Только без Борщика! – крикнул Плавали-Знаем. – Без Борщика!

– Ну ладно. Без Борщика, – согласился Васька. – Можно без Борщика. Да там с нами Борщика и не было. Борщик тогда гулял в отпуске.

Плавали-Знаем засопел.

– Без Борщика, без Борщика, – предупредительно повторил Васька. – Сидели мы без Борщика на берегу моря в тёплую ночь.

– В тёплую? – спросил Плавали-Знаем.

– Ага!

– Не пойдёт! Давай что-нибудь зимнее, полярное.

Барьерчик усмехнулся. А Супчик, фамилия которого уже давно никого не волновала, сказал:

– Зимнее есть у меня. Есть зимнее. – Он поправил колпак и вздохнул: – Зимовали мы как-то у острова Врангеля. Ребята пошли охотиться на медведя. А я разжёг печь и думаю: «Нажарю сейчас шашлычков, подрумяню лучок, ребят побалую…»

– Рассказывай, рассказывай, – глотая слюнки, сказал капитан и даже подумал: «Зачем я здесь?», но опомнился и махнул рукой: – Рассказывай! Только без лука и шашлыков.

– Почему без шашлыков? Почему без Борщика? – плаксиво закричал Васька. – Почему у Борщика – с шашлыками, а у нас – без шашлыков?

– Нервы! – сказал Плавали-Знаем, поднимаясь с ящика. – Только что человек ходил в разведку, совершил подвиг и вдруг расхлюпался.

– Какой подвиг? – закричал Васька. – Какой ещё подвиг? Вот я знаю, – он почти зашептал, – я знаю подвиг: на полярной станции в Антарктиде доктор сделал сам себе операцию. Ага! Сам себе! Единственный случай в мире!

– Какую?

– Аппендицит! Чик – и нету!

– Ну да? – сказал Плавали-Знаем.

– Точно! Вырезал! – И, вдруг сообразив, что за этим может последовать, Васька прикусил язык.

Строчивший что-то в блокноте Репортажик сказал:

– Я об этом читал. Здорово! С помощью зеркала. Чик – и всё!

За бортом зашумел почти антарктический ветер, и Плавали-Знаем весело спросил:

– А кто у нас медик?

– Васька сейчас за медика! Бинты у него! – сказал Уточка, натягивая на кудри ушанку. – А я пошёл, у меня дела!

– Работай, работай! – с усмешкой проводил его Барьерчик.

– Ну, медик есть, – ещё веселее сказал Плавали-Знаем, – а зеркало мы найдём. – И подмигнул побледневшему Ваське: – Значит, сделаем! Зато какая слава: второй случай в мире!

– А я не хочу! – закричал, вскакивая с места, Васька. – Аппендицит мой. И нужен мне ещё самому!

– Да никто вас не тронет! – сказал начальник.

– Я знаю! Я-то знаю! – пропел Васька.

– Ничего, ничего, – довольный шуткой, напустившей страху, и успокаивая его, сказал Плавали-Знаем так просто, будто каждый день вырезал у себя по аппендиксу. И, напевая про кружку пива и красного рака, пошёл в рубку.

– А у Солнышкина и Морякова какой-то план! – вдруг вспомнив, злорадно крикнул Васька вслед капитану.

– План?

Дверь под рукой Плавали-Знаем взвизгнула, как замёрзшая собака. Он, нахмурившись, вздохнул: «Да, теперь возьмутся, утром начнут» – и мрачно вывалился на палубу. Но едва он вышел на корму, глаза его полыхнули от радости, а ноги едва не выбили счастливую дробь: вода от мороза дымилась, пар поднимался столбом. И вокруг «Даёшь!», пока в каюте Солнышкина шли беседы, возникала мерцающая ледяная корка. Спасатели вмерзали сами!

Правда, видавший виды капитан тут же подумал: «Всё равно возьмутся. Не вытащит этот – пришлют другой. Плавали! Знаем! Но за это время, – взбодрился он, – снимем кино, проведём замечательный межконтинентальный матч… А это уже совсем другой компот!»

И он побежал на помощь Уточке.

В те же минуты, прохаживаясь в кубрике среди ящиков, Барьерчик думал: «Спасатели вернутся! Но ждать их, ничего не делая? Как бы не так!» Он кое-что ещё совершит к их приходу! Его луч кто-нибудь заметит. Заметит и поддержит! А не заметят – так он сумеет и сам! И курсант решительно сказал:

– Ну, кто как, а с меня хватит! Пишите корреспонденции, сочиняйте песни, а я пошёл!

Он взял ломик, открыл иллюминатор и собрался прыгать вниз, когда, к его удивлению, начальник подошёл к нему и с силой пожал мужественную руку. Он и сам пошёл бы на дело, но песню, которая звала бы людей вперёд, надо было закончить. Ещё немного – и он поможет и песней, и плечом, и ломом!

Солнышкин, к капитану!

Морозная ночь сыпала на льдину стайки снежных блёсток, сонно бормотала какую-то колыбельную, будто старалась укачать до утра оба усталых парохода.

Однако со стороны «Светлячка» – вернее, с двух его сторон – разносились звонкие удары. Да и на пароходе «Даёшь!» спали далеко не все.

Солнышкин и Перчиков, хотя и забрались на час-другой в койки, успокоиться не могли. Они то и дело припоминали странные фразы Морячка, пытаясь их расшифровать. Что за «необыкновенная зимовка», «удивительное кино» и «межконтинентальный матч»? И что за песню пел Морячок? Загадка на загадке!

Да и встреча с Плавали-Знаем кое-чего стоила. Здесь можно было ожидать любых чудес! И друзья вспоминали своё первое знакомство с островом Камбала. Перчиков – свою удивительную встречу с красноносым дельфином и путешествие на ките, а Солнышкин – поиски Перчикова. И оба, прислушиваясь к доносившимся из-за борта ударам, готовились к новым событиям.

Только Морячок мигал синими глазками и вздыхал: «Хорошо, хорошо». Потому что вокруг действительно всё было хорошо. И звёзды за иллюминатором, и добрый разговор Солнышкина и Перчикова, которые сдружились на всю жизнь,