Всё о мореплаваниях Солнышкина - Виталий Титович Коржиков

и всё, что они говорили о незнакомых Морячку событиях. Всё было хорошо. Даже доносившаяся в каюту перекличка Верного с собаками:

«Гав-гав! Чего морозите хвосты?»

«Хотим сниматься в кино! Гав!»

«В каком, гав-гав, кино?»

«Цветном, двухсерийном!»

«Ну и гав-гав! Ну и гав-гав!»

Сквозь дрёму Солнышкину слышались призывные удары лома. И, едва открыв глаза – его теребил маленький пингвин, – Солнышкин бросился к иллюминатору.

Их судно тоже стояло во льду. На нём, задрав вверх головы, нерпы намурлыкивали знакомый мотивчик…

Каюта Солнышкина светилась, как новогодняя ёлка. На стену, на грамоту за покорение Антарктиды, на карту падал со стороны «Светлячка» яркий луч. Он вспыхивал, будто подавал сигналы: точка-тире, точка-тире!

Солнышкин растолкал Перчикова:

– Смотри!

Но луч пропал, а с порога раздался голос Морячка:

– Солнышкин и Перчиков, к капитану!

Через несколько минут Моряков подтвердил план действий: связаться со «Светлячком», разведать ледовую обстановку. И друзья бросились выполнять приказания.

Но тут произошло событие, которое, как говорят серьёзные люди, внесло в капитанский план некоторые коррективы.

С парохода «Даёшь!», опередив всех, в переднике и новеньком колпаке спускался по трапу на лёд весёлый Борщик с двумя громадными кастрюлями, от которых поднимались клубы дразнящего пара.

Неожиданность за неожиданностью

Добрый кок торопился накормить попавших в беду людей отличным завтраком. Он уже сошёл на льдину и пробовал, не разъезжаются ли ноги, когда с криком: «Борщик, осторожно!», словно стараясь предупредить о какой-то опасности, за коком стал спускаться Морячок.

– Какие могут быть осторожности! – возмутился Борщик. – Там Супчик, может быть, исхудал до косточек, а он – «осторожно»!

А из-за сложенных на палубе «Светлячка» снежных шаров за ним наблюдали хорошо знакомые глаза Плавали-Знаем и усмехались: «Послали! Борщика! Атаковать котлетами! Ну-ну…»

Но вдруг глаза насторожились: прямо к крепостной стене за коком двигался какой-то странный ящик, замаскированный под матроса. «Это что? А вдруг ходячая мина? Конечно мина!» – подумал Плавали-Знаем, и по спине у него поползли мурашки.

– Ничего себе выдумки! – сказал он. – Ну ладно, Солнышкин, на ваши выдумки мы ответим своими.

И, положив на один край лежавшей рядом доски кусок льда, Плавали-Знаем стукнул по другому ногой.

Ледяной снаряд пролетел мимо Борщика и ухнул в кастрюлю с борщом.

– Берегись, Борщик! – сказал Морячок.

Рассерженный глупой выходкой, ничего не желая слушать, кок полез на ледяную гору.

– Ага, вам мало, – сказал Плавали-Знаем. – Тогда получайте! – И он поддел плечом пирамиду снежных шаров.

Борщик остолбенел: на его украинский борщ, на его котлеты с грохотом катилась снежная лавина! Кок бросился назад.

И в тот же момент, раскинув деревянные руки и заслоняя собой Борщика, навстречу лавине вырвался Морячок.

– В укрытие! – крикнул Плавали-Знаем и, ожидая взрыва, нырнул под ледяную стену.

Но взрыва не последовало. Снежный ком ударил Морячка, перевернул его и, рассыпавшись, рухнул. Плавали-Знаем с опаской вылез из-за ледяной стены, отряхиваясь, подошёл к Морячку и выставил вперёд ногу, будто одержал ещё одну победу: и эта атака была отбита!

– Ну, здоро́во, Борщик! – сказал он.

Но Борщик его не слушал. Он наклонился над Морячком, который из последних сил прошептал:

– Борщик, убери, пожалуйста, этот дурацкий рычаг.

– Что, не нравится? – Плавали-Знаем рассмеялся, но неожиданно, взмахнув руками и задрав ноги, как акробат, сам полетел через голову.

Жители острова Камбала в последнее время были свидетелями множества всяких фокусов. Но такого кульбита им видеть не приходилось.

– Во даёт! Вот артист! – качали они головами, передавая друг другу бинокль сержанта Молодцова.

Плавали-Знаем ввинтился ногами в воздух, крутанулся пропеллером и шмякнулся на лёд так, что в морозном воздухе на весь остров раздалось крепкое сочное «хряп!».

– Взорвались! – крикнул капитан. – Взорвались!

На льду, как два взрыва сразу, выросли Солнышкин и Перчиков.

Они всё видели и только не могли понять, за что им и особенно Борщику оказан такой приём…

Плавали-Знаем растерянно замигал, но вдруг заметил, как рядом с ним шарит чья-то рука.

Он резко обернулся и увидел Ваську. Это боцман, скатившись по трапу, поддел своего капитана!

– Ты что делаешь? – закричал Плавали-Знаем.

– Спасаю котлеты!

– Котлеты, – с презрением сказал Солнышкин, – лучше помог бы поднять Морячка. – Он показал на своего деревянного друга, над которым наклонился Перчиков. – Ничего себе, оказали встречу!

– Случайность, Солнышкин, – сказал Плавали-Знаем.

– Случайность? – Солнышкин насупился. Видел он эти случайности! Случайно сорвался трос. Случайно нерпы мурлычут пивные песенки, случайно валяются кастрюли Борщика и не может встать Морячок! Всё случайно!

И тут Плавали-Знаем протянул вперёд руку, взмахнул пальцем и крикнул:

– Между прочим, вон ваша территория! – И повторил: – Вон!

Солнышкин остановился в недоумении: что означало это «вон»? Да и что значит «ваша территория»? Он вопросительно посмотрел на капитана, но тут же отвернулся и подошёл к Морячку, который жалобно смотрел вверх своими синими стёклышками.

– Вот тебе и Морячок! – сказал Перчиков и, смахнув с колен снег, скомандовал: – Взяли!

Подхватив Морячка, они зашагали к своему трапу. А Борщик, подняв кастрюли, погрозил ими выбежавшему на корму Супчику, Ваське и своре собак.

– Потопали, потопали, – ухмыльнулся Плавали-Знаем. – И эта атака отбита!

Но вдруг брови его поползли вверх, а в глазах вспыхнули тревога и удивление: у Солнышкина на боку раскачивалась новенькая японская кинокамера!

Неожиданная мысль просто-таки боднула его: а что, если Солнышкин прибыл снимать фильм?!

Плавали-Знаем даже не заметил, как на корме «Даёшь!» появилась крепкая фигура Морякова, и очнулся, только когда Моряков, помахав рукой, спросил:

– Как будем сниматься?

– По сценарию, – как-то странно ответил Плавали-Знаем, не сообразив, что «сниматься» для Морякова, как и для всех моряков, значило «уходить с места».

– Сниматься по сценарию! Зимовать! – сказал Плавали-Знаем и вдруг предложил: – Может, зазимуем вместе?

– Ничего себе предложение, ничего себе шуточки! – сказал Моряков.

Но, подумав, не случилось ли чего с Плавали-Знаем на нервной почве, добавил спокойней:

– Давайте сниматься сквозь лёд, – и пошёл в каюту, прикинув: «Кажется, всю работу надо немедленно брать на себя!»

А Плавали-Знаем решил: «Всё ясно. Конечно снимают. И название для фильма придумали: „Сквозь лёд“. Нет уж, пусть сначала снимут зимовку. Первая серия – „Зимовка“, а вторая – „Сквозь лёд“».

И, подойдя к Уточке, бывалый зимовщик распорядился:

– Зимовку – в порядок, шахматную доску – в порядок, фигуры – в порядок!

– Стараемся! – сказал Уточка и застучал киркой ещё громче.

Страшные крики

Перчиков и Солнышкин сидели у камбуза над молчавшим Морячком, на боках которого чернели ссадины. И Борщик, оттирая их краем нового фартука, горестно спрашивал хмурого радиста:

– И не спасти?

А Перчиков и Солнышкин перебивали друг друга:

– Выручай их!

– Помогай им!

– Корми их котлетами! – сказал назидательно Челкашкин.

– А они поблагодарят… носом о лёд!

Перчиков погладил Морячка, а кок снова запричитал:

– Бедолажка!