Музыкальные мифы. Книга 3 - Владимир Викторович Кирюшин

компанию, в числе соратников КАДАНСОВОГО КВАРТСЕКСТА, одиноко стояла на корме и то грустно, то ехидно смотрела на воду. Вот уж действительно у кого «ничего не было написано на лице». Ее РАСЩЕПЛЕННАЯ КВИНТА меняла выражение лица ежесекундно. Если на нее смотрели и видели как бы с НИЗКОЙ КВИНТОЙ, она казалась такой же, ПРИПЛЮСНУТОЙ, как все МалМаСумы-колбасумы, а если видели ее ВЫСОКУЮ КВИНТУ, то всем становилось ясно, что ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА — это чрезвычайно ХИТРОЕ И ЕХИДНОЕ.

Отплыв от дворца километров на пять, КАДАНСОВЫЙ приказал пристать к живописному берегу.

— Здесь мы и отпразднуем день рождения нашей красавицы МЕДИАНТЫ. По-моему, место неплохое? — спросил он ТОНИКУ, прервав оживленный разговор.

— Ладно, давайте здесь, — как всегда согласилась царица. — А где ДОМИНАНТЫ?

КАДАНСОВЫЙ развел руками:

— Они должны были быть как раз на этом месте. Мы договорились утром. Наверное, где-то прячутся. Ничего, мы их найдем.

— И зададим им трепку, — пошутила ТОНИКА. — Скорее на берег!

ДОМИНАНТ на берегу не оказалось, но ТОНИКА уже забыла, что они ей нужны, и, как все, стала развлекаться. Она и пела, и танцевала, и слушала, как ВТОРОЙ КВИНТСЕКСТ и ВТОРОЙ ТЕРЦКВАРТ читали стихи. И, конечно же, как все, закусывала.

Особый восторг вызвало свежекопченое мясо, которое она хвалила больше всего.

ТРЕТИЙ СЕПТ с ВЫСОКОЙ СЕПТИМОЙ БольМино, наблюдая за ней, все время думал, что вот сейчас... сейчас наступит момент, когда ТОНИКА поймет, что лучшее блюдо на пикнике — это ее собственный царский окорок. Но время шло, а прозрения у царицы так и не наступало.

«Ну, слава тебе, господи! Кажется, пронесло, — говорил БольМино сам себе, с удовольствием поедая бутерброд за бутербродом.

Но был один человек на этом пикнике, который не попробовал ни кусочка страшного лакомства. Это была ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА с РАСЩЕПЛЕННОЙ КВИНТОЙ. Она смотрела на БольМино своими хитрыми глазками и, казалось, говорила: «Смотри, смотри, милый, смотри, как поедает ТОНИКА своего подлизу. Радуйся, что она пока ничего не знает. Но я-то знаю. Я-то все могу ей рассказать».

От этого страшного взгляда ДВОЙНОЙ ДОМИНАНТЫ на душе у мужа МЕДИАНТЫ было очень неспокойно и тоскливо.

Гости и не заметили, как наступил вечер и солнце пошло к закату. Все стали собираться домой. И тут... Хитрая ведьма подошла к КАДАНСОВОМУ и что-то нашептала ему на ухо. Тот сделал страшно круглые глаза и почему-то схватился за живот. Его лицо выражало ужас. Но он, переборов себя и усилием воли заставил принять, как всегда строгий, серьезный вид. КАДАНСОВЫЙ о чем-то стал спорить с колдуньей (так все называли ДВОЙНУЮ ДОМИНАНТУ с РАСЩЕПЛЕННОЙ КВИНТОЙ, потому что догадывались о ее связях с нечистой силой) и что-то ей доказывать. Но та, как видно, стояла на своем.

— В конце концов, спросите у него самого! — вдруг заявила она во весь голос.

ТРЕТИЙ СЕПТ с ВЫСОКОЙ СЕПТИМОЙ прищурил глаз (он делал так всегда, когда чувствовал особое желание сделать кому-нибудь больно. А уж что-что, а больно ему сейчас хотелось сделать этой проклятой ведьме).

КАДАНСОВЫЙ поманил его пальцем и отозвал в сторону.

— Вы знаете, дорогой, о чем я только что разговаривал с ДВОЙНОЙ ДОМИНАНТОЙ с РАСЩЕПЛЕННОЙ КВИНТОЙ?

— Разумеется, нет. Откуда я могу знать, что может сказать эта сумасшедшая?

— А почему вы ее такой считаете? А?

— Да я не один — все так считают. Вы только посмотрите на нее, и вам самому все сразу станет ясно. У нее же настроение меняется каждую секунду: то трахнутая какая-то, то ехидная, то трахнутая, то ехидная. Ни то, ни се — не поймешь ее, одним словом.

— Послушайте, голубчик, здесь все свои, кроме ТОНИКИ, конечно, да вашей жены, скажите честно, вы нас человечиной кормили?

«Все пропало!» — подумал БОЛЬШОЙ МИНОРНЫЙ СЕПТАККОРД. Но, глянув в глаза КАДАНСОВОМУ КВАРТСЕКСТУ, к своему изумлению, вместо злости и презрения он уловил в них интерес.

— Не бойтесь. Я только хочу знать, насколько вы со мной честны. («Очень-то мне нужна твоя честность! — думал КАДАНСОВЫЙ одновременно с этими своими словами. — Мне очень хочется в данном случае узнать правду — ею хорошо можно воспользоваться. Да и такие САДИСТИКИ, как ты, мне могут понадобиться»).

— Ну, выкладывайте!

— Да-ааа.., — тихо промолвил БольМино.

— Так ты знал это заранее и сам тоже ел? — удивился КАДАНСОВЫЙ КВАРТСЕКСТ.

— А что из этого? Мясо-то вкусное! — и БольМино неожиданно для себя рассмеялся.

КАДАНСОВЫЙ даже не мог предположить, что стоявший перед ним человек не кто иной, как один из самых злых сыновей страшного Дракона СЕПТИМА.

«Да! Хорош! Просто палач какой-то! Но ведь именно палач-то мне и будет нужен!»

— Ладно, я подумаю, что с тобой делать, если ты, конечно, поклянешься, что будешь мне предан. А если нет...

— Что вы! Что вы! Конечно, я навек ваш. И все, что вы мне прикажете сделать, я всегда сделаю.

— Ну, ладно. Иди пока. Я тебя еще проверю.

ТОНИКА, озадаченная тем, что задерживается посадка на яхту, а КАДАНСОВЫЙ занят каким-то непонятным разговором с ТРЕТЬИМ СЕПТОМ с ВЫСОКОЙ СЕПТИМОЙ, начала сердиться. Она поднялась со своего места и решительно пошла к Главному милиционеру.

— В чем дело? — спросила она резко. — Что за развлечение вы нашли — держать нас на ветру? Немедленно на яхту!

КАДАНСОВЫЙ попытался было что-то промолвить в ответ, но царица вдруг пришедшая в ярость, бросила на него негодующий взгляд и не стала его слушать.

— И не оправдывайтесь! Нечего тут мне мозги затуманивать! Немедленно домой!

«Что это с ней? — подумал КАДАНСОВЫЙ. Я ее такой никогда не видел».

От этого потрясения ему вдруг стало душно, и он рванул ворот своего мундира. Глазам царицы предстала толстая золотая цепь символ власти.

— Это еще что такое? Как вы посмели? Кто позволил? Где ДОМИНАНТСЕПТ? Я... Стража!!

Мгновенно сбежалась личная охрана ТОНИКИ и окружила КАДАНСОВОГО КВАРТСЕКСТАККОРДА.

«Все. Либо я сейчас ее нейтрализую, либо я пропал», — подумал КАДАНСОВЫЙ.

— Царица, простите. Я... Я... Дело в том, что не цепь, а...

— Что вы еще мелете! Голубчик, не мямлите, уж лучше молчите, раз нечего сказать в свое оправдание.

— Я могу! Я могу сказать! Но только вам на ухо.

— Да вы понимаете, что вы говорите? Я же!...

Но КАДАНСОВЫЙ упал ей в ноги и зашипел:

— Царица, выслушайте меня. То, что я скажу, равноценно жизни и смерти...