Двуликий Хасен - Мухтар Омарханович Ауэзов

Касымкана. Между ними стояла початая литровая бутылка водки, из которой они, видно, уже пропустили по рюмочке. Закуска была неважная... Увидев Хасена, оба вскочили и шумно его приветствовали.

Касымкан налил по новой и, посмеиваясь, протянул рюмку Хасену.

- Промочи горло!

Хасен подошел к столу, но рюмки не взял.

- Эх, этой водичке не такую бы закуску, - рассмеялся он вместе с приятелями и посмотрел на Аманбая. - Я ожидал увидеть что-нибудь горяченькое - жаркое, например. А это что? - Хасен ткнул пальцем в кусок хлеба. - Не буду пить, если так.

- Мы ждали тебя, - сказал Касымкан. - Надо кое-что обмозговать.

- А где наш конь?

- Недалеко... Совсем близко, - замялся Касымкан. -Сперва, знаешь, надо решить одно дельце.

- Ну? - Хасен нетерпеливо поглядывал то на одного, то на другого.

- Как хорошо, что мы наконец собрались вместе! -благодушно рассмеялся Аманбай. - Посидим, как бывало раньше, побеседуем, помянем старое житье-бытье. А там и решим.

- Послушай, вы можете говорить прямо? Где лошадь?

- Да здесь она. Стоит... Какой ты непонятливый, -попытался успокоить приятеля Касымкан. - Сейчас все и решим.

Аманбай чокнулся с Хасеном, выпил.

- Днем, я говорил тебе, что мешает одна загвоздка, - начал он, обращаясь к Хасену. -

Так вот в чем дело. Коня я привел из совхоза, где раньше работал. Конь был как конь, справный. Но два месяца назад он вдруг захромал. Распухла нога. Ветеринар смотрел и так и эдак и не смог толком определить, в чем дело. Я ветеринара угостил, убедил, что конь неизлечим, что в народе эту болезнь называют «вечной хромотой». В общем, вырвал у него заключение. Потом уговорил отдать гнедка на лечение коновалу. Отвел в один аул, и там за два месяца его так откормили...

- Жирный? - У Хасена слюнки потекли при одном упоминании об откормленном коне.

- Жиру в нем на палец, - ответил Касымкан. - А может, и больше.

Радостно-оживленный Хасен уже сам разлил водку, чокнулся с приятелями, выпил.

- Ну, ну дальше! - возбужденно кивнул он Аманбаю.

- В общем, с этой стороны все в порядке. Единственное препятствие - один колхозник, знавший гнедка раньше. Он из ударников. Он, кстати, и довез меня до города. Увидев коня, он всю дорогу ругал ветеринара, который, по его словам, ничего не смыслит и здорового коня не может отличить от больного. Я повел было речь о том, что хорошо бы заколоть коня, жира в нем на два пальца и мясцо, должно быть, вкусное, но куда там! Он взъерепенился: «Заколоть такого коня, когда в хозяйстве не хватает лошадей?!»

- А ты не смог его убедить! - упрекнул Касымкан. -Сказал бы, что нога не заживает, ветеринар, мол, прав. Есть же документы!

- Говорить-то я говорил. Да не все. Кое- что и на будущее оставил.

Хасен рассмеялся, довольный ловкостью Аман бая.

- Правильно сделал. Как можно довериться глупому казаху?

- О документах, заключении ветеринара, я и не заикнулся.

Находчивость Аманбая понравилась и Касымкану.

- Молодец! - не удержался он. - Ты, видать, с головой.

- Ну, о чем тогда разговор! - Хасен встал, подмигнул приятелям, провел указательным пальцем по горлу. -Валить надо коня... Махан кушайт! - добавил он, нарочно искажая слова.

Касымкан все еще не решался.

- А не сочтут за хищение? Законы, знаешь, теперь суровые.

- Бросьте! - оборвал его Хасен. Голос его мгновенно стал жестким. - Советская власть из-за одной лошадки не обеднеет. Мало она забрала у нас скота? Давайте режьте, черт бы побрал все! Нечего ходить вокруг да около!

Аманбай и Касымкан промолчали.

- Ну хорошо, где тот колхозник? - справился Хасен, видя нерешительность приятелей. - Надо его пригласить, накормить досыта и заткнуть ему глотку. Кроме него, никто не мешает?

- Касымкана беспокоит то, что тот днем приходил сюда и видел коня, - сообщил Аманбай.

- Вот именно, - подтвердил Касымкан. - Опасно все-таки.

Но Хасена уже трудно было остановить. Через полчаса его поддержал порядком опьяневший Аманбай. Наконец, исчерпав все доводы, вынужден был согласиться с приятелями и осторожный Касымкан. Участь гнедого была решена. Тем временем наступила ночь, и коня без опаски зарезали во дворе. Жены Хасена и Касымкана, не спуская глаз друг с друга, суетились около мужчин, разделывающих тушу.

Дома трое дружков, налегая на горячее жирное жаркое из свежей конины, принялись за вторую литровку. Развязались языки, обнажились затаенные мысли. Перебрали все истории и дела дорогих сердцу восемнадцатого и девятнадцатого годов, когда в степь еще не пришла советская власть. Хасен, хвастливо выпятив грудь, провозгласил:

Но не успел он закончить свою речь, как у дверей послышался громкий топот. Раздались незнакомые голоса. Касымкан, схватив бутылку, от страха нырнул под стол. Вошло четверо в военной форме. В пятом Аманбай признал колхозника, вместе с которым приехал в город.

Говорить, доказывать свою невиновность было бесполезно. Все же Хасен попытался сопротивляться.

Приятелей вывели во двор,

На повороте улицы взгляд Хасена скользнул вдаль. Большой Алмаатинский пик холодно глядел на него, -далекий и неприступный... Ровный, как гранит, не знающий поражений величественный Алмаатинский пик...